Читать «Счастливчик Лазарев» онлайн - страница 15

В силу такой непререкаемой гегемонии никто в семье не умел поджарить картошку, и он, Димов, допускался в святая святых лишь в качестве домашнего политинформатора. Пока жена готовила, Димов читал вслух или рассказывал что-нибудь из текущей жизни грешного человечества.

— Я не все сказал, Варюша, — продолжал он. Жена обернулась, прислонившись спиной к двери, готовая ко всему: добивай же… — Будут еще Никитины.

— Разве Сурен вернулся? — она хотела спросить не про Сурена, но хитрить совсем не умела. — Я тебя не понимаю, Павел. Очень странно, что ты их пригласил.

— Так уж получилось. Мы встретились еще до демонстрации. Иван подошел, чтобы передать тебе поздравления. И Сурен тоже. Я просто не мог их не пригласить.

Жена пожала плечами: от судьбы, дескать, не уйдешь, хлопнула дверью. Димов не стал рассказывать, что Никитин, видимо, хотел отказаться, но Сурен — единственный человек, которого слушался Иван, — затормошил его: «Папа, правда же, мы придем? Павел Сергеевич, мы очень рады, вы же знаете, как мы любим Варвару Анатольевну».

Больше двух десятков лет однополчанин Иван Никитин был другом семьи Димовых, и день рождения Вари отмечался как общий праздник — цветы, подарки, пир с вылазкой на природу. Варя была единственной женщиной на два семейства. Последние же годы все разладилось, и теперь в день рождения Вари приходят другие гости, а Никитин присылает со своим шофером или через бюро добрых услуг бутылку вина и цветы. Причин для разрыва вроде бы не было, если не считать тот случай, когда Варя вдруг уехала в деревню к матери и прожила там две недели.

Но инерция многолетней дружбы осталась: случись что-нибудь в семье Димова, первым поспешил бы на помощь Никитин, как бегал по врачам Димов, когда Ивана Тимофеевича свалил инфаркт. Это он добился, чтобы Никитина положили в спецклинику, и, забегая в палату, сердился, что Иван втихомолку покуривает.

Два десятка лет они прожили бок о бок, виделись чуть не каждый день. Они были хорошими друзьями, хотя Димов был скорей мечтатель и романтик, а Никитин — скептик, любитель побалагурить, пошутить, иногда очень даже зло. Но за долгие годы Димов притерпелся к этой черте характера друга, прощая Ивану все за его прямоту и честность.

По службе они шли вровень, начали отделенными, а закончили войну, командуя — один противотанковым артполком, другой — дивизионом тяжелых гаубиц. Отдав армии еще двенадцать послевоенных лет, увольнялись в запас в папахах серого каракуля — полковниками. Димов увольнялся заместителем начальника одного из отделов округа, а Иван — начальником артиллерии пехотной дивизии. Никитин служил бы дальше, но стало пошаливать сердце, медицинская комиссия вынесла приговор, положив конец его карьере. Димов же понял, что достиг потолка и до сотканных из солнечных лучей генеральских погон ему все равно не дотянуться. Раз потолок — хватит, не пора ли вкусить спокойного хлеба «гражданки»?