Читать «ТВ-эволюция нетерпимости» онлайн - страница 29

Так по мере обособления сферы фактов возникало и обособление сферы мнений об этих фактах как самостоятельной области документалистики. В то время, как рубрики новостей отвечают на вопросы «что происходит?» и «как это происходит?», аналитическая программа имеет дело с вопросами «почему?» и «что может случиться завтра?». В информационном вещании намечалось все более отчетливое деление — на информаторов периодики и аналитиков периодики.

Социальные почемучки

С жанром нетенденциозной «исследовательской» журналистики отечественная аудитория впервые познакомилась в цикле английского телевидения «Вторая русская революция», показанном на наших экранах в 1991 году. Для тех лет эта работа была принципиальной. Во-первых, поражало, что о наших событиях, в которых все мы были участниками, рассказывали документалисты «со стороны». Во-вторых, что авторы и создатели были не главами информационных империй, не дипломатами, а самыми обычными английскими тележурналистами. Они разговаривали на равных и с членами Политбюро и с лидерами оппозиции, причем их герои охотно соглашались на эти беседы. Для наших журналистов, даже популярнейших, вроде тогдашних «взглядовцев», такой разговор был заказан.

Поначалу можно было подумать — перед нами рецидивы отечественного низкопоклонства перед приехавшими «оттуда»: уж если власть их сюда пускала, то все представляла по экстра-классу. Но вскоре стало ясно — политики так охотно разговаривали с гостями потому, что те являли собой совершенно нам неведомый тип журналистики. Нетенденциозной и непредвзятой. Такого стиля общения у нас не было. Слишком долго мы воспитывались на том, что любой материал подлежит идеологической обработке. Соответственно, и к фактам, и к людям журналист подходил с тенденцией — за и против. С подобострастием, на цыпочках или амикошонством, иронией или даже презрением.

Незадолго до этого вся страна потешалась над тремя интервьюерами, пытающимися «поставить на место» Маргарет Тетчер. А впоследствии возмущались жестом Артема Боровика /в документальном фильме/, пожалевшего уходящего в отставку Горбачева и утешительно похлопавшего его по спине. Боровик позже говорил, что у него это вырвалось само — от доброго сердца. Такое, разумеется, быть могло. Но ведь потом он монтировал свою ленту и «вырвавшийся» жест пожелал оставить.

В России почти не было журналистов, для которых непредвзятое исследование истины и сопоставление на экране различных мнений было бы важнее, чем заданная заранее установка свыше или — уже после наступления перестройки — их собственные суждения. Когда интервьюеры вступали в общение с собеседником, у них было на лице написано, что они думает о своем партнере.

Английские журналисты свободно беседовали с сильными мира сего. Эта была абсолютно новая для наших широт аналитическая непредвзятая документалистика, основанная на фактах.

Такая документалистика требует особых качеств от журналиста — способности к всестороннему анализу ситуации и скрупулезности в изучении материала. Подобного рода достоинства здесь намного ценнее, чем подкупающая эмоциональность и импульсивность, не говоря уже о стремлении любыми путями отстоять свою правоту. Публицист стремится проникнуть в подкорку явления, сопоставляя самые разные точки зрения и не подменяя готовым псевдорешением реально существующие противоречия. На подготовку одного репортажа-разбирательства у группы документалистов может уйти до нескольких месяцев.