Читать «Первые гадости» онлайн - страница 122

— Забирайте ее к чертовой матери! Забирайте хоть всех! — закричал первый секретарь — Но чтоб послезавтра мои передовики стояли вот здесь, у моих ног!

Андрей показал язык юным литейщицам, перебежал улицу, схватил за руку Чищенного и не отпускал до Москвы.

— Я понимаю, что дуракам везет, — говорил он. — Но только теперь вижу, что некоторым дуракам везет чрезмерно… Господи, какой же я набитый дурак!.. — и все это очень искренне…

Вот говорят журналисты, что наши исправительные заведения не лечат запущенную нравственность. И напраслину возводят. Сени вернулась с комсомольской стройки шелковая — отличный подарок родителям и обществу. Она и Простофилу советовала стать хотя бы слегка порядочным человеком, но Простофил еще не освоил работу литейщика и варку асфальта, ему еще нравилось вести темный образ жизни, он еще радовался, когда приносил зло в своем собственном лице.

— Потом поздно будет, — предрекала ему Сени и записалась на курсы водителей трамвая.

А Простофил как валял типового дурака, так и продолжал свои упражнения и все никак наваляться не мог. Квасом он торговать не пошел — сезон кончился, хотел украсть у соседа породистого кота и отдавать напрокат на случку — попался, думал еще раз вены подрезать и психическую инвалидность обеспечить — себя вдруг пожалел. Требовалось что-то принципиально новое, а вот оно-то на ум и не приходило, а тут еще Сени со своими нравоучениями — как кость в горле: и года не прошло, все уроки-пороки забыла-забросила. Потому что в школе второгодницей была!.. Нет, Простофил легко не сдавался, звонил Сени через день и звал на прежние пьянки-гулянки, обещая в награду мужиков с деньгой, но девушка, отрываясь от учебника вагоновожатого, лишь ворчала:

— Исправляйся, дурак, потом поздно будет.

Через месяц Леня-Юра принес ей кольцо, которое нашел в канализации, и Сени по подарку оценила серьезность его намерений.

— Пойдем в загс, — предложила она, — чего тянуть резину?

— Но я же подал документы, чтобы стать Леней-Юрой-Константином, и с нетерпением жду результата, — возразил Леня-Юра.

— Ну и зря, — сказала Сени. — Папа уже забыл про Константина и бредит приключениями. Беспокойный у него все-таки ум.

— Теперь поздно говорить «зря»: эту машину на скаку не остановишь.

Сени хотела отмахнуться и подождать еще месяц, но вспомнила, что мама Лени-Юры всюду имеет блат.

— Давай через маму, — подсказала ему.

На удивление Лени-Юры Антонина Поликарповна хлопнулась в обморок, когда уяснила намерения сына.

— Я — та самая кобыла, которой любая баба на возу в тягость, — сказала Антонина Поликарповна, выпив капель. — Тебя я еще согласна везти, пока силы есть, но прийти домой и на собственной кухне застать другую — этого я не выдержу! Хочешь мать в гроб вогнать — женись! А я прогуляюсь за белыми тапочками.

— Да ладно, мам, — ответил Леня-Юра — Все вы сначала так говорите. Ну подеретесь пару раз — велика беда.

Очень скоро Антонину Поликарповну уволили за развал работы, так как она разбила чашку «Ессентуки-79» и постарела в глазах друзей на сто лет, связав себя с Чищенным, и встал другой вопрос: кто повезет Антонину Поликарповну до пенсии? Ерофей Юрьевич выступил застрельщиком и сказал, что он довезет без проблем, даже до могилы, гуж по нему, а Леня-Юра пусть женится на здоровье, и его с женой довезет в случае чего. Тем более, расставшись в Куросмыслове с принципами, Ерофей Юрьевич стал таскать домой в три раза больше, причем больше наворованного, чем заработанного. И Антонина Поликарповна сдалась, по крайней мере, смолкла и не попрекала сына уготовленной на кухне могилой, а Сени стала открыто посещать Леню-Юру и даже запиралась с ним в комнате. На пару с Чищенным она внедрила некоторые усовершенствования, которые должны были уничтожить ошибки воспитания в женихе и сделать ее брак посчастливее. В комнатах, в коридоре, на кухне и на балконе теперь появились шнуры, другим концом сведенные на ручке унитаза, чтобы любой мог спустить за Леней-Юрой из любой точки квартиры. Кроме того, Чищенный по просьбе Сени связывал на ночь жениха, чтобы отучить его брыкаться во сне, и набил борта кровати, чтобы Леня-Юра не падал на пол. Антонина Поликарповна била сына по рукам, когда он собирался ковырять в носу, и заставляла мыться по субботам, а любимая каждый вечер протирала суженого одеколоном и водила в театр. Леня-Юра героически терпел и радовался скорой свадьбе. Он подарил Сени «Камасутру» с надписью «Любимой в помощь и в радость», но невеста ничего нового в ней не обнаружила, она в пятом классе знала больше. Тогда жених предложил передарить книгу Девятку яиц и Чертокозе. Посвящение они вытравили уксусной кислотой, пришли в подвал с «Камасутрой» под мышкой и увидели море слез.