Читать «Первые гадости» онлайн - страница 108
Владимир Викторович Бацалев
— А мы сами дошли через электричество, нас как током стукнуло, — отвечали вполне счастливые сектанты и затягивали гимн довольно дружно.
Если б Чугунов прослушал учение старца, он, безусловно, обвинил бы Четвертованного в плагиате, ибо первым стал чесать тело живой кошкой в поисках пути к долголетию и хорошему самочувствию. Он, правда, не подвел научную базу, не открыл животного электричества, не сидел на столбах и не собирал подвижников кошконатирания. Но вот чутьем угадал в Четвертованном соперника и словами принялся разгонять толпу, в которой уже было больше любопытных, нежели старцепоклонников, легко отличаемых благодаря одинаковой сыпи и песнопениям. Вытеснив толпу словами и телохранителями на открытое пространство, Василий Панкратьевич громко позвал ответственных работников зоопарка, негодуя, что ему всучили взрослый билет на входе («Я что, уже на собственную дочь должен за деньги смотреть?!»), и пришел Леня-Юра с мамой и с накладными.
— Где-то я тебя встречал, паршивца, — сказал первый секретарь. — Ну да сейчас не до воспоминаний. Откупоривай-ка поживей эту клетку.
— Василий Панкратьевич, права не имею, — сознался Леня-Юра. — Посмотрите, пожалуйста, сами документы.
Он умышленно всучил Чугунову накладные, надеясь, что тот разорвет их при свидетелях и Леня-Юра окажется в стороне. Но первый секретарь знал по партийной работе цену каждой бумажке и так дешево не купился, а спрятал накладные в карман.
— Меня же за предательство уволят, — захныкал Леня-Юра.
— Не дрейфь, тебя все равно уволят, — сказал первый секретарь, — за то, что ты запер любимого гражданина Конго в клетку. А если бы Вероника путешествовала со своим женихом, родственники Кабаева тебя бы просто прирезали, как барана. Ха-ха-ха!
— Ему приказали, — заплакала и Антонина Поликарповна.
— Кто? — спросил Чугунов.
— Документы, — не выдал Чищенного Леня-Юра.
— Это оскорбление всего африканского континента! — сказал консул. — Карл Дулемба не отвечает по законам социалистической экономики.
— Откупоривай, — приговорил Чугунов Леню-Юру.
Но Леня-Юра, трусливо озираясь и неожиданно для самого себя, попробовал сказать «нет». У него получилось.
— Зови директора! Замдиректора!
— Они в отпуске.
— Парень прав, — заступился куросмысловский снабженец из клетки. — Чего вы на него насели?
Василий Панкратьевич уже собрался применить силу телохранителей, только не оставлять дочь в клетке, но тут по-коммунистически сообразил, что твердой политикой отцовских чувств прямо на глазах подрывает у трудящихся веру в незыблемость государственного планирования и распределения. Леня-Юра неожиданно спас его престиж, увидев, что сектанты заскучали от перепалки и опять протянули руки к старцу Митрофанычу с воплями и песнопениями. Сам-то Чугунов не сообразил, а Леня-Юра нашелся.
— Вот если бы из них кто согласился посидеть в клетке, — предложил он, рассматривая поклонников электричества как товар в натуральном обмене. — В документах имен нет — только количество в штуках.