Читать «Антуанетта» онлайн - страница 37

Но насчет гигантского краба у нее не было никаких сомнений. Я смотрел на нее и не мог поверить, что это то самое эфемерное существо, на котором я женился. Подвернув до колен голубую рубашку, она бойко расхаживала по воде и смеялась. Потом вдруг Антуанетта перестала смеяться, издала воинственный клич и бросила большой камень – бросила ловко, грациозно, как мальчишка, и гигантские острые клешни краба вдруг исчезли со дна. Краб поспешил в укрытие.

– Он не станет на тебя нападать, только не подходи к его камню. Он там живет. Это какая-то особая порода, очень древняя, очень крупная. Уж не знаю, как это называется по-английски.

На обратном пути домой я спросил, кто научил ее так метко бросать камни. Она ответила.

– Санди. Ты его не знаешь.

Вечерами мы смотрели, как солнце уходит за крышу строения, которое я называл летним домиком, а она ajoupa. Мы любовались небом и далеким морем, которое, казалось, было объято пламенем различных оттенков. Но вскоре я уставал от этого буйства красок и ждал, когда начнут раскрываться цветы у реки – они делали это с наступлением темноты, а темнело в этих краях очень быстро. Здешняя ночь и эта темнота не имели ничего общего с тем, что было в Англии. Звезды сверкали ослепительно, луна казалась незнакомкой, но все же то была ночь, не день.

– Хозяин усадьбы «Утешение» – отшельник, – сказала Антуанетта. – Он, по слухам, не только никого не принимает, но и вообще постоянно молчит.

– Сосед-отшельник? Что может быть лучше! – отозвался я.

– На этом острове четыре отшельника, – продолжала Антуанетта. – По крайней мере четыре настоящих отшельника. Прочие же уезжают, когда начинается сезон дождей. Или просто мертвецки пьют все это время. Тогда-то и происходят печальные вещи…

– Это, значит, и впрямь очень уединенное место? – спросил я.

– Очень. Тебе здесь нравится?

– Ну конечно.

– Я люблю Гранбуа сильнее всего на свете. Как человека. Даже больше, чем человека.

– Но ты ведь толком не знаешь, что такое большой мир, – поддразнивал я ее. – Ты же нигде не была, верно?

– Верно. Только тут и на Ямайке. Кулибри, Спэниш-Таун, вот и все. Я не знаю, что собой представляют другие острова. Значит, в других местах все красивее?

– Там все по-другому, – отвечал я. А как в самом деле можно было всерьез ответить?

Антуанетта сказала, что в течение долгих лет они понятия не имели о том, что происходит с Гранбуа.

– Когда сюда приехал мистер Мейсон, – говорила она (Антуанетта всегда называла своего отчима мистером Мейсоном), – оказалось, что на усадьбу наступал лес. Управляющий пил, дом рушился, мебель разокрали. Затем он нашел Батиста. Он работал дворецким в Сен-Киттсе, но поскольку родился на этом острове, то согласился вернуться. Он прекрасный управляющий, – говорила мне Антуанетта, и я послушно соглашался, оставляя при себе свою точку зрения на Батиста, Кристофину и всех остальных. «Батист говорит… Кристофина хочет…» – фыркал я про себя.

Она доверяла им, а я нет. Но я не мог сказать ей об этом. По крайней мере сейчас.

Впрочем, мы мало видели прислугу. Кухня и, стало быть, кипучая жизнь, с ней связанная, проходили в стороне. Она раздавала деньги направо и налево, не считая, не помня, кому и сколько она дала. То и дело появлялись и исчезали какие-то незнакомые люди – впрочем, исчезали, плотно закусив и угостившись ромом, – сестры, кузины и кузены, тетки и дядья, – но если Антуанетта не задавала по их поводу никаких вопросов, то мне тем более оставалось помалкивать.