Читать «Антуанетта» онлайн - страница 26

Нет, у меня тогда было мало времени вообще что-либо замечать вокруг. Я женился через месяц после того, как прибыл на Ямайку и три недели из этого срока провалялся в постели, сраженный приступом лихорадки.

Обе женщины стояли в дверях хижины и, отчаянно жестикулируя, разговаривали. Они говорили не по-английски, а на том искаженном французском диалекте патуа, который в ходу на этом острове. Я почувствовал, как за шиворот мне стекают капли дождя, отчего только усилилась моя меланхолия.

Я подумал о письме, которое собирался написать и послать в Англию еще несколько недель назад. «Дорогой отец…»

– Каролина спрашивает, не желаешь ли ты укрыться от дождя в ее доме?

Это говорила Антуанетта. Судя по интонациям, она надеялась, что я отвечу отказом, и потому мне не составило труда поступить именно таким образом.

– Но ты же промокнешь…

– Ничего страшного, – отозвался я и дружелюбно улыбнулся Каролине.

– Каролина очень огорчится, – сказала моя жена, перешла через улицу и скрылась в темном доме.

Амелия сидела, повернувшись к нам спиной. Теперь она обернулась. На ее лице появилось выражение такого ликующего злорадства, изобразилось такое понимание происходящего во мне и такая интимность, что мне стало стыдно, и я отвернулся.

«У меня только-только прошла лихорадка, – внушал я себе. – Я еще толком не поправился».

Дождь стал стихать, и я подошел к носильщикам. Первый из них был родом не из этих мест.

– Жуткая глушь, никакой культуры, – сказал он. – И зачем вы сюда приехали? – Потом он сообщил, что его зовут Бычок и ему двадцать семь лет. У него были прекрасная фигура и глупое самодовольное лицо. Того, кто был постарше, звали Эмиль, и он жил в этой деревне.

– Спросите, сколько ему лет, – сказал мне Бычок. Когда я задал этот вопрос, Эмиль отозвался с вопросительными же интонациями:

– Четырнадцать? Да, да, хозяин, мне и есть четырнадцать лет.

– Этого не может быть, – отозвался я, глядя на его редкую бородку, в которой виднелась седина.

– Ну, может, пятьдесят шесть, – тревожно ответил Эмиль. Ему явно хотелось угодить.

Бычок громко расхохотался.

– Он не знает, сколько ему лет. Он об этом никогда не думал. Я же говорю вам, сэр, здешние люди страшно некультурные.

– Моя мать знала, – забормотал Эмиль. – Но она умерла.

Затем он вытащил откуда-то синюю тряпку, которую сложил в подушечку и положил себе на голову.

К этому времени большинство местных женщин покинули свои хижины. Они смотрели на нас пристально, но никто и не подумал улыбнуться. Мрачные обитатели мрачного острова. Кое-кто из мужчин потянулся к своим лодкам. Эмиль что-то крикнул им, и двое из них направились в его сторону. Он что-то пропел басом. Они ответили тем же, затем подняли тяжелую плетеную корзинку и водрузили ему на голову, на подстилку. Он проверил одной рукой, как держится груз, и двинулся босиком по острым камням – самый веселый из всего свадебного кортежа. Пока нагружали Бычка, он хвастливо косился по сторонам и тоже что-то стал петь себе под нос по-английски.