Читать «Эмиль Дюркгейм. Самоубийство» онлайн - страница 251

количестве, чем противоположные им по духу поговорки. Они выражают, очевидно, мимолетные впечатления, лишь проходящие через поле сознания, но не занимающие его целиком. И только в тех случаях, когда

подобные чувства приобретают исключительную силу, они начинают занимать общественное внимание в

такой мере, что их можно разглядеть в их целом, в полном и систематическом согласовании друг с другом,—

и тогда они делаются основой для всей философии жизни. В самом деле, в Риме и в Греции проникнутые

отчаянием теории Эпикура и Зенона появились лишь тогда, когда общество почувствовало себя серьезно

больным. Образование этих великих систем было, следовательно, признаком того, что пессимистическое

настроение достигло ненормально больших размеров вследствие каких-то пертурбаций в социальном

организме. А ведь сколько таких теорий имеется в наше время! Для верного представления об их численности

и значении недостаточно принимать во внимание лишь философские системы, носящие официально

пессимистический характер, вроде учений Шопенгауэра, Гартмана и т. д. Нужно считаться и со всеми

теориями, которые, под различными именами являлись предшественницами этого направления. Анархист, эстет, мистик, социалист-революционер, если они без отчаяния смотрят на будущее, все-таки подают руку

пессимисту в одном и том же чувстве ненависти или презрения ко всему существующему, в одной и той же

потребности разрушения действительности или удаления от нее. Если бы общественное сознание не приняло

болезненного направления, мы бы не имели такого подъема коллективной меланхолии; и следовательно, развитие самоубийств, вытекающее из этого же состояния общественного сознания, имеет также болезненный

характер.

Итак, все доводы в полном согласии между собой говорят нам, что непомерное возрастание добровольных

смертей, имеющее место за последнее столетие, нужно рассматривать как патологическое явление, становящееся с каждым днем все опаснее. К каким же средствам нужно прибегнуть для борьбы с ним?

Некоторые авторы рекомендуют восстановить угрозу наказаний, которые некогда были в ходу.

Мы охотно допускаем, что наша современная снисходительность по отношению к самоубийству заходит

слишком далеко. Так как оно оскорбляет нравственное чувство, то его следовало бы отвергать с большей

энергией и с большей определенностью, и это порицание должно было бы выражаться во внешних и точных

формах, т. е. в форме наказаний. Ослабление нашей репрессивной системы в этом пункте есть явление

аномальное. Но с другой стороны, наказания сколько-нибудь суровые невозможны: общественное сознание их

не допустит. Ибо самоубийство, как мы видели, родственно настоящим добродетелям и является только их

преувеличенной формой. Общественное мнение поэтому далеко не единогласно в своем суде над ним. Так как

самоубийство до известной степени связано с чувствами, которые общество уважает, то оно не может

порицать его без оговорок и без колебаний. Этим объясняется вечное возобновление спора между теоретиками