Читать «На двух планетах» онлайн - страница 76

Курд Ласвиц

Зэ сочувственно кивнула Зальтнеру и сказала:

- Вы совершенно правильно представляете себе положение вещей. Я думаю, что мы именно так и понимаем наши взаимоотношения, с той только разницей, что мы этих разведчиков не можем удержать против их воли.

- Но тогда вопрос сам собою решается: значит, мы уезжаем на родину.

- Нет, нет, это совсем не так просто. Не знаю только, как вам это объяснить. Дело в том, что вы, очевидно, под волей разумеете различные душевные силы, которые в сущности являются лишь индивидуальными импульсами: против них бороться мы будем, и если понимать волю в этом смысле, то мы действительно можем удержать вас против воли. Например: вот я снова свяжу вам руки этим шарфом; а вам вздумается уйти отсюда, чтобы заняться чем-нибудь более интересным, чем сидеть рядом со мною, - этому я могу воспрепятствовать.

- Вам совершенно не нужно привязать меня, чтобы удержать подле себя.

- Или допустим, за дверью послышится шум, вы вдруг испугаетесь, придете в замешательство и захотите вырваться, - вот тут-то узел и удержит вас. Итак, если вы хотите уехать только потому, что на родину вам приятнее отправиться, чем на Марс, то в этом вам помешают. Но если вами руководит не своеволие, а сознание нравственного долга, свободное самоопределение себя, как личности - то нет той власти, которая могла бы вас удержать.

- Вот что я хотела сказать вам, милый друг, - продолжала она, развязывая узел шарфа, которым шутя стянула руки Зальтнеру. По сравнению с нашей волей, ваша воля, как таковая, ничтожна, - мы считаемся только с мотивами, руководящими ею. Если понятие нравственного достоинства у людей то же, что и у нумэ, то тогда вы получите свободу; если же людьми руководят только их хотения, то вы никогда не сможете сопротивляться нам. Ведь, по существу, я вас, батов, совершенно не знаю. И вот, что я еще хотела вам сказать: никогда не думайте, Заль. что я сомневаюсь в вашем чувстве ко мне, но никогда не забывайте, что я нумэ, - любовь не лишает нас свободы. Запомните это раз навсегда.

- Хорошо, - сказал Зальтнер, - но видите ли, нам, людям, особенно трудно, а некоторым из нас даже совершенно невозможно достигнуть этого разграничения, которое для вас кажется таким естественным. Наше мышление не всегда может установить границы склонности и долга, и зачастую они меняются обликами. Что могу я сделать ради вас, что должен я сделать для вас и, наконец, чего я уже не смею делать? Счастливцы, вы научились, как боги, смотреть себе прямо в душу, а мы, несчастные люди, в этих случаях должны обращаться к своему чувству. Хотя мы и называем это чувство совестью, нравственным сознанием, потому что оно обнимает все то, что должно быть присуще всем нам, как людям, но оно все-таки чувство, и, как таковое, так тесно связано с нашими индивидуальными чувствованиями, что слишком часто нам приходится принимать за долг то, что по существу является лишь склонностью, - пусть даже не нашей личной склонностью, а склонностью или привычкой нашего поколения, наших современников. И часто самые лучшие побуждения приводят нас к неправильным поступкам. Индеец, скальпируя своего врага, тоже поступает согласно своей совести. Мы заблуждаемся потому, что мы слепы.