Читать «Бургомистр города Верне» онлайн - страница 14

Он сам написал для нее завещание, по которому она ничего не оставила племяннику и племяннице, жившим в Брюсселе и дважды в год наезжавшим со всеми детьми в Верне обхаживать тетку.

Самое любопытное состояло в том, что г-жа де Гроте, которой всегда было жарко, умерла от воспаления легких как раз тогда, когда Тереса забеременела снова.

Завещание вскрыли. Племянник с племянницей угрожали судом, но их адвокат отсоветовал им.

Тереса, вместо того чтобы радоваться, вздыхала:

— Вот увидите, это принесет нам несчастье.

К тому времени они с мужем перешли на «вы».

С тех пор было уже невозможно выбить у нее из головы, что ненормальный ребенок, произведенный ею на свет, — это кара небесная!

Стоило ли Терлинку всю жизнь втолковывать жене, что тут нет никакой связи? Тереса не хотела слушать никаких резонов.

Пришлось приучиться видеть ее плачущей по пустякам и бродящей по дому с неизбывным ужасом в глазах.

Говорила она мало, а когда говорила, это выглядело как итог долгого внутреннего диалога. Осторожно подвинув к Терлинку салатницу с голубыми цветочками, она сказала только:

— Малыш родится без отца…

Муж не посмотрел на нее. Он накладывал себе салат рапуецель, по привычке наполнив им тарелку доверху. И так как он знал все, что она передумала, прежде чем произнести эту обрывочную фразу, возразил:

— Во время войны такие тоже рождались.

Почувствовав, что за спиной у него стоит служанка, он повернулся:

— Чего вы ждете, Мария?

— Ничего, баас.

Бывали моменты, когда его раздражало все, особенно эти две женщины одна, что вечно плакала или горестно вперялась в скатерть, и другая, что стояла позади него, всячески готовая, разумеется, ему услужить, но также постоянно пытавшаяся угадать, о чем он думает.

Он это знал! Его не проведешь! За ним с утра до вечера шпионили, и он догадывался, какими взглядами они обмениваются за его спиной, какие вопросы задают тебе о нем, как только он уходит наконец из дому.

Они ведь дышат полной грудью, лишь когда его нет. Даже сидя у себя в кабинете за запертой дверью, он стеснял их до такой степени, что они считали себя обязанными говорить шепотом, как в церкви.

Что в нем было особенного? Сын торговки «креветками из Коксейде, женщины, еще более бедной, чем мать Жефа Клааса, он стал одним из самых богатых жителей Верне, богаче даже, чем Леонард ван Хамме, у которого еще дед был пивоваром.

Его сигарная фабрика процветала. У него были собственные табачные плантации на берегах Лейе, фермы на лучших польдерах.

Он был бургомистром, баасом.

И никто не осмелился бы намекнуть, даже вполголоса, что первые свои деньги он получил от Берты де Троте.

А если дочь у него идиотка, которая в двадцать восемь лет не встает с постели и ходит под себя, как грудной младенец, так это не его Вина: он нанимал лучших врачей, вызывал их из Брюсселя. И разве не он сам трижды в день носит ей еду?

Не для нее ли он каждый вечер покупает у ван Мелле то цыпленка, то куропатку, то дроздов, то паштет?