Читать «Российская фантастика: поиск предназначения» онлайн - страница 8

Менее всего фантастична первая часть, «Счастливый мальчик», — явно автобиографическое повествование о тяжелом блокадном детстве героя, о его юности, учебе, экспедициях, взрослении и метаниях в поисках того самого Предназначения. Между тем, как бы ни метался герой, какие бы мысли ни приходили ему в голову, предназначение задано фантастической идеей (см. 27-ю теорему). А фантастическая идея задана автором и заключается в следующем: независимо от своей воли Станислав Красногоров способен убивать людей, в какой-то степени оказавшихся с ним связанными. Далеко не всегда врагов, вот и любимая жена его погибает столь же странным образом — мозг жертвы будто разрывается изнутри. Иногда этот взрыв слаб, и внешне смерть выглядит обычной смертью от инсульта, иногда взрыв буквально разрывает черепную коробку. Впрочем, эти частности несущественны. Существенно иное: медленно, после долгих лет размышлений и сопоставлений, герой приходит к выводу, что дана ему уникальная способность строить свою судьбу на судьбах других людей. Способностью своей он пользоваться не умеет по определению, ибо свобода воли ему не дана. Разве ж он, будучи в здравом уме, покусился бы на жизнь жены своей Ларисы или — в последней части романа — своего политического противника Николаса?

Отмечу сразу любопытную особенность: способность Красногорова напоминает ослабленный во много раз странный талант Кима Волошина, героя вышедшей тремя годами раньше повести «Дьявол среди людей» С.Ярославцева (под этим псевдонимом публиковал свои произведения А.Н.Стругацкий). Ким Волошин убивал своих врагов сознательно, и способность его увеличивалась от главы к главе, вырастая к концу книги до поистине дьявольских размеров. Способность Красногорова от его воли не зависит, она спорадична, случайно направлена и к финалу вовсе исчезает. Как фантастическая идея, способность Красногорова уступает таланту Волошина ровно в той же степени, как способности ребенка, случайно двигающего карандашом по бумаге, уступают таланту живописца. Впрочем, может и не имеет смысла сравнивать эти две идеи? Разные произведения, разные авторы, разные концепции. Вот именно. О концепциях и речь, как будет ясно из дальнейшего. Да и авторы, как вы увидим, вовсе не такие уж разные, и потому сравнение представляется вдвойне любопытным…

Итак, автобиографический «Счастливый мальчик» плавно перетекает во вторую часть романа. Время оттепели и застоя. Способности Красногорова никак не развиваются, и фантастический элемент в этой части вовсе отходит на дальний план. На первый же выступают реалии, хорошо известные современному читателю: диссидентство в виде чтения запрещенных книг, жизнь в стране победившего социализма, и, естественно, вездесущий КГБ. Честно говоря, эти страницы романа (особенно — связанные с допросами героя в «органах») показались мне слабее прочих и в чисто литературном отношении. А может, это, действительно, лишь показалось, поскольку ничего нового об интеллигенции и «органах» сказано не было, а литература оказалась не выше сообщенной с ее помощью информации. Здесь же впервые возникает легкое недоумение: беседа со следователем убедительной не выглядит. Героя вызывают в КГБ не столько для того, чтобы задать неприятные вопросы о его друге-диссиденте, сколько, чтобы вывести на разговор о его, героя, странной способности убивать людей. Красногорову и самому-то неясно, насколько все случаи подобного рода, какие он может вспомнить, противоречат элементарному «везению» и теории вероятности, а гебешники уже все просчитали и сделали вывод: «виновен».