Читать «Фиеста (И восходит солнце)» онлайн - страница 5

- Нет, туда меня не тянет.

- В Африку я бы с вами поехал.

- Нет, это меня не интересует.

- Потому что вы ничего об этом не читали. Пойдите почитайте об амурах с лоснящейся черной красавицей.

- Я хочу в Южную Америку.

Была в нем эта черта - несокрушимое еврейское упрямство.

- Давайте сойдем вниз и выпьем чего-нибудь.

- А вы не заняты?

- Нет, - сказал я.

Мы спустились вниз, в кафе первого этажа. Я уже давно открыл, что это лучший способ выпроваживать посетителей. Выпив с приятелем, остается только сказать: "Ну, мне надо подняться наверх - отправить телеграммы", и все. В газетном деле, этика которого требует, чтобы никто никогда не видел тебя за работой, очень важно изобретать такие непринужденные уходы со сцены. Итак, мы спустились в бар и выпили виски с содовой. Кон поглядел на ящики с бутылками, стоявшие у стены.

- Здесь хорошо, - сказал он.

- Много выпивки, - поддакнул я.

- Послушайте, Джейк. - Он наклонился над стойкой. - У вас никогда не бывает такого чувства, что жизнь ваша проходит, а вы ею не пользуетесь? Вы думаете о том, что вы уже прожили около половины отпущенного вам срока?

- Иногда думаю.

- Вы знаете, что через каких-нибудь тридцать пять лет нас уже не будет?

- Да бросьте, Роберт, - сказал я. - Бросьте.

- Я говорю серьезно.

- Вот уж о чем я не тревожусь, - сказал я.

- Напрасно.

- У меня достаточно было о чем тревожиться в свое время. Хватит.

- А все-таки я хочу в Южную Америку.

- Послушайте, Роберт: ничего не изменится от того, что вы поедете в другую страну. Я все это испробовал. Нельзя уйти от самого себя, переезжая с места на место. Тут уж ничем не поможешь.

- Но вы никогда не ездили в Южную Америку.

- Далась вам Южная Америка! Если вы поедете туда в теперешнем вашем настроении, все будет по-прежнему. Париж - хороший город. Почему вы не можете жить настоящей жизнью в Париже?

- Мне осточертел Париж, осточертел Латинский квартал.

- Не ходите туда. Курсируйте сами по себе и посмотрите, что с вами случится.

- Со мной никогда ничего не случается. Я как-то прошатался один всю ночь, и ничего не случилось, только полицейский на велосипеде остановил меня и велел предъявить документы.

- Разве город не хорош ночью?

- Я не люблю Парижа.

Вот вам, извольте. Мне было жаль Кона. Я ничем не мог ему помочь, потому что я сразу наталкивался на обе его навязчивые идеи: единственное спасение в Южной Америке и он не любит Парижа. Первую идею он вычитал из книги и вторую, вероятно, тоже.

- Ну, - сказал я, - мне надо подняться наверх - отправить телеграммы.

- Вам непременно нужно идти?

- Да, я должен отправить телеграммы.

- Ничего, если я пойду с вами и посижу в редакции?

- Пожалуйста.

Он сидел в первой комнате, читал газеты и журнал "Редактор и издатель", а я целых два часа усердно стучал на машинке. Потом я разобрал рукописи по экземплярам, сделал пометки, положил все в большие конверты и вызвал курьера, чтобы он отнес их на вокзал Сен-Лазар. Я вышел в другую комнату, и там в большом кресле сидел Роберт Кон и спал. Он спал, положив голову на руки. Мне жаль было будить его, но я хотел запереть редакцию и уйти. Я тронул его за плечо. Он замотал головой.