Читать «Жизнь и смерть Арнаута Каталана» онлайн - страница 12

Оба "монаха" громко пыхтя с готовностью связали Каталана по рукам и ногам, повалили на землю и принялись колотить. При каждом ударе они вопили омерзительными голосами:

– Веруешь в Бога-Отца? Веруешь в Бога-Отца?

Арнаут Каталан извивался под их ударами, бился и катался, не забывая испускать душераздирающие стоны. Он так надрывался, что одна из собак вскочила и, размахивая хвостом, принялась оглушительно лаять.

Наконец Каталан затих.

"Монахи" отерли пот. Агульон наклонился, потыкал, кряхтя, в Каталана растопыренными пальцами.

– Вроде как он помер.

– Вот негодяй! А какой, однако же, чистый тут воздух, заметил, брат?

– Чистый, брат. Это потому, что еретик умер.

– Странно также, что мухи на труп не летят.

– Это потому, что здесь нет мух, брат.

– Как это – нет мух?

– А вот так. Вообще нет.

– Как же такое вышло, чтобы вовсе не было мух?

– А я их от Церкви отлучил, вот они и передохли.

– Странно. Вот я тоже графа Фуа от Церкви отлучил, а он живехонек.

Тут граф Фуа, которого действительно недавно отлучили от Церкви, громко захохотал и погрозил Саварику кулаком. Саварик возвел глаза к небу и пожал плечами – скромник.

– Ах, если бы и катары вот так после отлучения дохли! – завел снова Агульон.

– Увы, брат! – ответствовал Тюка с печальным видом. – Катаров подобной малостью не возьмешь!

Бурное одобрение зрителей подбодрило "монахов". Они сделали паузу, чтобы поклониться в ответ на аплодисменты, после чего с самыми зверскими рожами подступились к девице Ильдегонде.

Однако Ильдегонда, как и замышлялось автором пьесы, ни в какую не поддавалась на увещания. Посулы и даже угрозы оставили ее совершенно равнодушной.

Представление близилось к сногсшибательной развязке, о чем и уведомил публику нарочно для такого случая воскресший Каталан.

– Превеликой жалости достойно, что честь не в чести и ложь вознесена на пьедестал, – заявил Каталан, садясь на земле, а затем и вовсе вставая. – Увы, плачевная участь ожидала многих достойных, ибо мир, где мы обречены влачить дни, сделался юдолью горьких слез и еще горшего безумия.

Лишь в одиночестве ты обретешь друзей,

Лишь после драки машут кулаками,

И солнце не встает над облаками,

И грамоты не знает книгочей,

а как он книги читает – неведомо. Увы! Но смотрите же, что случилось с прекрасной и добродетельной Ильдегондой и узнайте, как прекрасная катарка посрамила своих мучителей.

"Монахи" схватили несчастную Ильдегонду и связали ее так, что она стала напоминать кокон.

– Мы не станем больше ей грозить,

Мы ее не станем бить,

А вот как мы с нею поступим! – прокричали они в один голос и замерли на миг со зверскими гримасами на лицах, растопырив руки и расставив ноги. Затем Тюка с помощью Каталана притащил большую бочку и указал на нее размашистым жестом.