Читать «Жизнь и смерть Арнаута Каталана» онлайн

Елена Хаецкая

Жизнь и смерть Арнаута Каталана

Глава первая

АРНАУТ КАТАЛАН РЕВЕТ ОСЛОМ

Скрипя и на ходу мало не разваливаясь, не проехала даже – проковыляла телега, влекомая клячей себе под стать: ребра наружу, глаза покорные. Определилась у постоялого двора. Тотчас же возница скрылся в доме – договариваться с хозяином. Прочие же путники скромненько оставались в телеге и показываться не спешили. Возниаца вскорости возвратился. Передал клячонку хозяйскому сыну, что был при отце за всякого рода подсобного работника, а сам забрался в телегу под навес и присоединился к остальным.

Так и сидели под выбеленной холстиной сиротинушками, пыльные и скучные. Откопали из-под тряпья хлеба полкраюхи да сыра крошечку. Жевали тихонечко, в пустоту глаза вперив.

Однако ж беседуя с хозяином постоялого двора насчет клячи, не забыл возница примолвить два чрезвычайно нужных словечка, ввернув их умело и весьма кстати. Посеянное пало на добрую почву и взошло на диво быстро.

Поглядел-поглядел хозяин через окно на телегу. Подумал-подумал. А после плюнул и позвал гостей угощаться, пусть даже себе и в убыток.

Те долго ждать не заставили. Немедля ожили, зашевелились, резво с телеги спрыгнули и гостеприимного хозяина почтили. Да так, заметим, почтили, что тот аж крякнул. Казалось, пора бы дураку седому и знать: на дармовщинку всяк брюхо набивает, покуда в поясе не затрещит, а уж бродячие фигляры – тем паче. Народишко, прямо скажем, малопочтенный и к неблагородным поступкам весьма склонный.

Ну, о ком сперва рассказать: о хозяине или о фиглярах?

Начнем, пожалуй, с хозяина. Примечательного в нем немного. Звали его Ригель, имел он сына и дочь, постоялый двор держал в Шателайоне, в благословенной стране Ок; сеньором же над собою знал веселого, отважного и неудачливого Саварика де Маллеона по прозванию Саварик Нечестивец.

Ригеля распирало от любопытства. Он решился даже пожертвовать некоторой толикой своего состояния, только бы выведать всю подноготную этих людей, прибывших в Шателайон на телеге.

Те же, не забывая насыщаться, поведали о себе охотно.

Было их, кстати, четверо и все весьма горазды пожрать, а на выпивку так и вовсе ненасытны. Двое мужчин наворачивали каждый за троих; женщина, что с ними была, ничем не уступала своим спутникам, а четвертый, юноша, почти мальчик, превосходил троих прочих вдвое.

Звали фигляров так: старшего – Агульон-Колючка; того, что лошадью правил, – Тюка (что означает Башка или Тыква), а женщину звали Ильдегонда. Ильдегонда приходилась Агульону сестрой, а Тюка приходился ей мужем.

Мальчик же и вовсе никому из троих родней не являлся. Подобрали его в Ломбардии, по ту сторону гор, и вышло это вот каким образом.

Некогда жил этот юноша с отцом, матерью и прочей родней у себя в деревне, пока не случилось там повального недуга, от которого чернели и гнили руки-ноги и внутренности. Многие от того умирали, а кто не умирал, тот и не поправлялся. Дабы избежать подобной участи, оставил юноша свой дом и бежал куда подальше.

И вот случилось ему забрести в Ломбардию, где свалила его жестокая лихоманка. По счастью, это была не та хворь, от которой гниет все тело, а иная – от которой в жар кидает и трясет, будто сноп при обмолоте.