Читать «Убийство в стиле эссе» онлайн - страница 30

Першин хотел видеть автора где угодно, только не в своей редакции. То он решал, что автор романа очередной компилятор - милиционер, что пишет по материалам дел. Вот тебе и объяснение привязанности к деталям. Ведь детали путь к разгадке убийства. Впрочем, много они раскрывают тех убийств, все больше в детективах да сериалах. Но и в романе убийца не найден. Великолепно. Какой подтекст: Нет! Милиционер - сочинитель не оставил бы преступление нераскрытым. Да какой милиционер. Язык романа литературный, причем, нарочито, подчеркнуто литературный. Автор романа - литератор, и от этой данности не уйти.

И все же Владимир Иларионович встретился со знакомым следователем. Но тот на вопрос, кого из его коллег могло, как писателя, заинтересовать убийство публициста Якушева, отмахнулся пренебрежительно: очередное квартирное ограбление, каких тысячи каждые сутки; если оно и имело некоторый резонанс, так лишь потому, что старик был популярным в прошлом публицистом да был известен в определенных кругах, как коллекционер золотых монет. "Монеты и не найдены, - как великую тайну шепнул следователь, но тут же добавил обычным тоном, - хотя старик мог и продать монеты"

- А контакты? - спросил Владимир Иларионович. - Установлены?

- Да так: - следователь поморщился. - В квартире найдена масса рукописей. Одна из комнат - склад макулатуры. Видимо, надеялись на протекцию, на рецензию, но рукописи, похоже, Якушев не раскрывал. Лежат стопками под слоем пыли.

- А: чьи рукописи? - спросил Першин, желая и опасаясь услышать ответ.

- Да разные. Сотни. Проверяем. Но, все так: Публика несерьезная.

- Но у вас такая техника! Говорят, по пылинке можно портрет составить, настаивал Першин.

Следователь лишь рукой махнул: преступлений - тьма, а денег - ноль.

Провожая Першина до дверей, следователь напоследок хмыкнул:

- Не имей он причастности к вашему цеху, плевали бы вы на его убийство.

Першин брел домой подавленный: значит - автор романа литератор, и он же, литератор - убийца? И только один литератор приходил Першину на ум, только один был и талантлив, и озлоблен, и осведомлен о его, Першина, привычках и повадках.

Нет! Убийца не описал бы убийство так, как оно описано в романе. Нет. Его, убийцы, память хранила бы иные детали, важные именно для него: не слышны ли шаги за дверью, нет ли глазка в дверях соседней квартиры, ну, что там еще могло быть важным для убийцы - но не аромат "Ivoir de balmain", оставленный на лестничном пролете соседкой Старика.

Был у Першина старый знакомый, Марк Семенович Бояркин. Редко они встречались, а последние годы не встречались и вовсе. Но Владимир Иларионович знал, что Марк Бояркин жив и относительно здоров, перебивается случайными гонорарами и помогает юным.

В годы былые Бояркин писал рассказы, талантливые и злые, и имя его было знакомо читателям "Самиздата", но образования специального Марк не имел и работал не в редакции, а в театре, рабочим сцены. И жил в комнатушке за сценой. Та комнатушка в те годы была популярнее любого клуба: поэты, художники, музыканты, молодые и талантливые, все любили в ней бывать. В комнате до утра висел густой табачный дым, грудились бутылки с дешевым портвейном, рекой лился черный кофе, и под перебор гитарных струн за столом говорили, спорили, мыслили, мечтали.