Читать «Голос из хора» онлайн - страница 61
Абрам (Синявский Терц
Снова проводы. Костюмчик много портит. Ботиночки, брючки отглажены на снегу смотрятся нелепо и жалко, обряд обмывания, обряжания, зековский ватник куда вальяжнее. И признаки невозвратимой утраты за месяцы до отъезда, стена с той и с другой стороны, ему требуется усилие, чтобы говорить с остающимися, уже живущему с другими, в другом, как и нам почему-то неможется, неловкость, не наш, почти отчужденность, когда он через каждое слово спохватывается без нас и вне нас, как неживой, и смотрит куда-то вдаль выцветшими глазами, - с сознанием долга провожаем, но только тело, да и то непохожее. Зевание: душа витает...
19 марта 1969.
Из писем с воли:
"На улице, где прошло наше детство, почти никого не осталось из тех ребят, что проходили совместное детство, а кто и жив, тот давно где-нибудь пристроился в семейном кругу благоустро-енной квартиры".
"Много пришлось учиться и познать ряд наук, а особенно в профиле работы, по которой сейчас и работаю".
Мы и они. Для них не могу подыскать другого сравнения - призраки, привидения. Слоняются где-то за сценой, приглядываясь: куда бы вмешаться? Но почти не вмешиваются. Некуда. Жизнь течет, по сути, отдаленно от них. Поскольку сцена занята нами, участниками драмы, - они оттеснены на задний план, в позицию закулисных статистов. На них не обращают внимания и, даже страшась, не очень-то верят в реальность их существования. Поэтому и внешне эта категория лиц как-то склоняется в сторону небытия. Печать отсутствия в чертах, в одеянии, взгляд выражает формальную заинтересованность, но в самом появлении призрака в зоне есть что-то отсутствую-щее. И еще вопрос кто от кого зависит. Во всяком случае мы не думаем, чем заняты незванные гости у себя дома. Те же, напротив, льнут, засматривают в глаза, заговаривают - с сознанием полноты, которую им невольно доводится наблюдать, и с неосознанной завистью к судьбе людей, более живой и богатой, чем их миссия посетителей, надзирателей - захребетников рода людского.
О "Декларации прав человека" начальник отряда сказал:
- Вы не поняли. Это - не для вас. Это - для негров.
Вольный мастер - зеку:
- Не может быть, что бы ты был счастливее меня. Не верю!..
Грузин-часовой (с отчаяньем):
- Это я - не человек?! Да разве вы - люди?!..
- Смотрит? Его дело - смотреть.
(О надзирателе)
Из прошлого. На Сахалине распускают лагеря. Жена опера - в голос, не стыдясь свидетелей-зеков:
- За что, Господи? Чем мы провинились? Четыре бы годика только их еще подержать! Дети школу кончат. Мужа бы - до пенсии. За что такое несчастье?!..
Из прошлого. Коми. Пеший этап зимой. Партия арестантов с конвоем заночевала в избе. Хозяйка, заворотив подол на голову, на четвереньках ползает по полу, изображает медведя - рычит и голым задом пугает расшалившихся ребятишек. Изжелтые, в засохшей моче - волосы. Дети боятся.
На печи - слово из трех букв. Старший сын, второклассник, написал - в подарок безмужней матери. Хотели стереть, но та запротестовала. С добрым восторгом, с доверием повторяет: хорошее слово!