Читать «Серебряная подкова» онлайн - страница 158
Джавад Тарджеманов
Даже великий Ньютон и тот склонялся...
- Не менее великий Гераклит, - прервал его Николай, - говорил, если помните, следующее: мир, единый никем не создан из богов и никем из людей, а был и будет вечно живым огнем.
- Безбожник ваш Гераклит! - возгласил Кондырев.- И мы потрясены его неслыханным вольнодумством!
- Неправда! - вмешалась Анна. - Гераклит сказал еще другое...
Но, заметив испуганный взгляд матери, она умолкла.
Для Врангеля эта вспышка не прошла незамеченной.
Брови его нахмурились, глаза насмешливо блеснули.
- Отрицая божественное влияние, вы, молодой человек, запаслись, вероятно, и собственным объяснением причин тяготения? - спросил он изысканно светским тоном, слегка наклонив голову.
Губы Николая дрогнули, но умоляющий взгляд Анны заставил его сдержаться.
- Объяснения такого не имею... пока, - добавил он и отвернулся, не желая больше разговаривать.
Врангель чуть заметно пожал плечами, показывая, что умолкает единственно из уважения к хозяевам.
- Да-с, - отозвался Яковкин, обращаясь к Николаю. - Правильно сказывали раньше: никогда не берись, молодой человек, за то, чего не умеешь, и не говори того, чего не знаешь. Запомните: мир без единого творца не существует. Иначе придется признать, что философия ведет к безбожию... чего быть не может.
Николай не сдержался:
- Гиппократ как раз утверждал другое: знание порождает науку, а незнание - веру.
Яковкин в ужасе поднял руки вверх, как бы отстраняя удар. Но в это время хозяйка, не принимавшая участия в разговоре, поспешила вмешаться.
- Барышням хочется потанцевать, - улыбнулась она, вставая из-за стола.
Все последовали ее примеру. Молодежь, за исключением Никольского и Кондырева, поспешила в сад, где музыканты уже настраивали свои скрипки. Глиняные плошки с фитилями, размещенные вокруг на стойках, освещали всю площадку. Из-за деревьев поднималась полная луна. Вверху с писком промелькнула черной тенью летучая мышь, напугав и барышень, и музыкантов. Последовал громкий смех - общее веселье разгоралось.
Анна, пользуясь моментом, отошла в глубь аллеи.
Николай поспешил к ней объясниться, но его задержал резкий голос Яковкина:
- Господин Лобачевский, прошу ко мне.
Анна шепнула:
- Сдержитесь. Ради меня.
Поднявшись по ступенькам террасы, Николай вошел в кабинет Яковкина. Директор-профессор уже сидел за столом в своем кресле с высокой спинкой. Ни выражение лица, ни голос его не напоминали об отеческом добродушии памятного разговора после бала.
- Садитесь, - пригласил он, величественным жестом указав на плетеное кресло перед столом. - Как же, молодой человек, не можете вы удержаться от неблагопристойного поведения на глазах у своих сверстников?..
Ежели не одумаетесь и не откажетесь от своих дерзостных мыслей, кои противоречат божественному откровению, буду вынужен сообщить о вашем поведении его высокопревосходительству господину попечителю. С грустью должен указать, что его доброго мнения пока не заслужили.
Яковкин замолчал и выжидающе смотрел на Лобачевского. Тот сидел неподвижно, глядя в темный угол комнаты. "Ну, сейчас начнется!" - подумал он. И знакомое тягостное, столько раз уже испытанное во время объяснений с директором чувство раздражения, обиды, злости охватило его.