Читать «История боевого фехтования: Развитие тактики ближнего боя от древности до начала IX века» онлайн - страница 67

Скорее всего, готская конница не обладала такой организацией, как ви– зантийская и не умела воевать строем, хотя и имела определенную тактику. Готам не хватало единой государственной системы, способной оплатить все расходы на длительную и трудоемкую подготовку кавалерии. Судя по всему, готские всадники не умели хорошо пользоваться луком, или использовали его очень мало. Зная об этом недостатке своих воинов, король Тотила в бою с византийцами при Тагине (552 г.) запретил им стрельбу из лука, как бесполезную трату времени:

«Все готы получили строгий приказ во время сражения не пользоваться ни луками, ни каким-либо другим оружием, кроме копий». (51, т. 2).

Тотила понадеялся на скоростную лобовую атаку, надеясь таким образом побыстрее преодолеть обстреливаемое византийскими лучниками пространство и вступить в рукопашную.

Если же полагаться только на описания Прокопия, то может сложиться впечатление, что основная часть готского войска воевала верхом. На самом деле такого не могло быть, так как готы не были кочевниками, а в Европе немного существовало равнин для выпаса десятков тысяч лошадей, которые необходимы для большого войска. Наверняка, подавляющую часть готских ар– мий составляла пехота, тактика которой была идентична византийской.

«Вся готская пехота стояла позади всадников на тот случай, если бы всадники были разбиты; тогда пехота задержала бы бегущих и вместе с ними могла бы вновь перейти в наступление». (51, т. 2).

К сожалению, Прокопий не уделяет достаточного внимания пехоте готов. Зато он довольно объективно описывает военное искусство их королей:

«Сначала он хотел показать неприятелю, что он за человек. На нем было богато украшенное и блистающее золотом вооружение, а над его шлемом и копьем развевались пурпуровые султаны необычайной красоты, как это и по– добает королю. Сидя на великолепном коне, он на этом пустом пространстве с большой ловкостью показал искусство верховой езды. Сперва он заставил своего коня проделать изящнейшие повороты и вольты. Затем он на полном галопе бросал свое копье высоко в воздух и снова ловил его за середину, когда оно, колеблясь, падало вниз. Он ловил его толевой, то правой ру– кой, искусно меняя руку, причем показывал свою ловкость, спрыгивая с ко– ня спереди и сзади, а также с обеих сторон, и снова прыгая на своего ко– ня, как человек, который с молодости был обучен искусству манежной вер– ховой езды. В таких упражнениях он провел целое утро…»

«Видимый издали Тейя стоял с немногими спутниками перед фалангой, за– щищенный своим щитом и размахивая своим копьем. Лишь только римляне его увидели, они решили, что с его падением тотчас же кончится сражение. По– этому против него двинулись, сомкнувшись в очень большом числе, самые храбрые воины, бросая в него своими копьями. Но он встречал все копья своим щитом, который его прикрывал, и убил многих молниеносным ударом. Каждый раз, когда его щит заполнялся пойманными копьями, он его отдавал своему оруженосцу и брал другой. Так неутомимо сражался он в течение дня. Но вот оказалось, что в его щите торчит двенадцать копий, так что он уже не мог им двигать по своему усмотрению и отталкивать при помощи его нападавших на него воинов. И тогда он громко позвал одного из своих оруженосцев, не покидая своего места и не отступая даже на ширину одного пальца. Ни на одно мгновение не дал он врагам возможности продвинуться вперед. Он не поворачивался таким образом, чтобы щит ему прикрывал спи– ну, и не отклонялся в сторону, но стоял, как бы приросши к земле за сво– им щитом, сея правой рукой смерть и гибель, алевой расталкивая врагов, и громким голосом звал по имени своего оруженосца. Когда оруженосец подо– шел к нему со щитом, он тотчас же взял щит вместо своего старого щита, отягощенного копьями. И в этот момент его грудь обнажилась лишь на одно краткое мгновенье. Именно тогда в него попало копье, и он тотчас же упал на землю». (51, т. 2).