Читать «Крутые ступени» онлайн - страница 12

Стала я в Калуге учиться на токаря. 11 рублей - это было хоть что-то: 9 рублей из этих денег брали на "общий котел". При общежитии жила с нами же повариха Hастя. Она готовила нам обед. А ужином было то, что оставалось от обеда. Тетя Hастя жалела нас, подростков, и припасала хоть что-нибудь к ужину. Завтрак же - оставшиеся 2 руб. от стипендии на весь месяц! По 7 копеек на день - на завтрак. И я как-то приспособилась: брала за 3 коп. булочку и на 4 коп. - полфунта грецких орехов. Я колола на наковальне молотком орехи и ела их с булкой - вкусно, но маловато.

Покончив с домом, л в то же время покончила и со своими пристрастиями - клуб, гитара, друг Валя. Слишком многое теряла я. От меня ушла душа, и я снова стала ее искать.

Володя. Володю я встретила один раз, когда мне было лет семь, а ему 8 лет. Я и тогда знала о нем, что он живет в городе Б., но иногда приезжает в наш поселок - гостить к тетке. И вот, оказывается, что он тоже учится в этом же Ф.3.У. только на год раньше моего поступления. Мы подружились. Володя - друг детства моего. Он старался всегда стоять от меня чуть подальше и смотрел на меня немного печальными - большими, карими глазами. Мы были почти ровесники, и он казался мне кем-то вроде младшего братишки. Первая наша детская клятва о том, чтобы всю жизнь говорить друг другу правду и только правду какой бы горькой она ни была, была нами дана в городе Калуге, в какой-то каменоломне, куда мы убегали после занятий. Живя рядом, учась рядом, мы переписывались с ним. Мы посылали друг другу увесистые конверты, вернее - сами передавали их из рук в руки, и мгновенно разбегались в разные стороны. И чего-чего только не было в этих письмах! Словно пробуждение - неукротимое желание передать другому существу свои мысли, чувства, свое ощущение мира. Годы - 29-ЗО-е. Мы оба в комсомоле. Hачало коллективизации. Мы оба почувствовали, что в мире... в мире словно пробуждается огромный непонятный зверюга... шевелится, ворочается и, словно незаметно, подминает под себя людей и давит их. Мы еще ничего не поняли, мы настолько ничего не осознали относительно личной опасности, что начали во всю глотку критиковать на комсомольских собраниях все, что видели: эту надвигающуюся на нас черную тучу, из которой закапал дождь - промтоварный голод, продовольственный голод, длиннющие очереди за всем на свете... И счет не замедлил открыться: за горлопанство. за дерзкие выкрики с места - меня выгнали из комсомола. 0-1 далеко не в мою пользу! Первый урок получен, тот самый урок, который меня ничему не научил, увы! Пришлось оставит школу Ф.З.У. - ведь школа состояла вся из комсомольцев, а изгнанные из комсомола автоматически выбывали из школы.

Встретились мы с Володей уже в Москве. Он поступил в какой-то институт, а я буквально прорвалась в театральную студию (мечта моя! Страсть моя с детских лет!) - сквозь невероятные дебри личной нужды (жить негде, жить - не на что), сквозь чертовы сети экзаменов (1800 заявлений на 20 мест! поди, выдержи!), наконец - через множество плевков, насмешек и издевок со стороны тех девушек (дочек богатых родителей, на экзамен приезжали в собственных машинах и публично кушали шоколад, - ах, черт возьми! шоколад ведь!), которых не приняли в студию за недостатком одаренности.