Читать «Дело было в Педженте» онлайн - страница 95

«А ещё хочу приписать для вас, Екатерина Матвеевна, что иной раз такая тоска к сердцу подступит: клешнями за горло берёт. Думаешь: как-то вы там сейчас, какие у вас заботы? С покосом управились, или как? Должно быть травы в этом году богатые. Ну да недолго разлуке нашей длиться. Ещё маленько пособлю группе товарищей, кое-какие делишки улажу и к вам подамся, бесценная Екатерина Матвеевна. Простите великодушно: небольшая заминка, закончу в следующий раз».

О какой «группе товарищей», которым необходимо «маленько пособить» говорится в письме?

Всё, чем гордились граждане СССР, это — ставшие реальностью уже в прошлом — грани образа неизбежного будущего, на воплощение которого деятельно работали Сталин и его сподвижники. Всё, что в СССР времён Сталина и позднее было неприемлемо, — выражение несоответствия порочной нравственности, этики и психики общества (включая и самих лидеров партии и государства) сути этого жизненно неизбежного будущего, и государственности, ему свойственной.

В те времена Сталин, пребывая в обществе, привыкшем бездумновозлагать всю полноту ответственности и заботы обо всём персонально на государя, был занят практическим управлением, что в общем-то соответствовало более «пастырской» миссии, чем миссии «сеятеля». Среди всего прочего это, неизбежное в тех условиях «пастырство», имело две взаимно дополняющие друг друга стороны:

· устранение тех, кто понимал марксизм в его истинном духе, как средство имитации социализма и коммунистического строительства и

· государственная поддержка тех, кто был привержен или пассивно лоялен идеалам справедливости и жизни без мироедства, даже не будучи искушенным начетчиком в марксистской словесности или иной теоретически развитой социологической доктрине.

Вот вторым-то сталинизм, “растворившийся в будущем” и помогал всеми возможными средствами, выращивая в соответствии со стратегией “сеятеля” новую кадровую базу общества будущего. В этих условиях общность всем одной и той же марксистской фразеологии не позволяла сторонникам жизни по справедливости без мироедства размежеваться с мироедами, имитирующими свою приверженность социализму и коммунистическому строительству. И эта общность слов при взаимно исключающем понимании их смысла большевизмом и троцкизмом — главная мировоззренческая особенность той эпохи.

И прямым доказательством этого служат письма-размышления Сухова, второй смысловой ряд которых мы здесь открываем. Написаны они хорошо известным ныне режиссёром Марком Захаровым, вполне реальной личностью, несущей в себе всю полноту марксистско-троцкистской раздвоенности психики времен застоя.

Что касается реальной личности Сталина, то он будучи на протяжении тридцати лет безвылазно занят практическим управлением, которое не мог передать никому другому без вреда для осуществления миссии «сеятеля»; будучи сам взращен культурой той эпохи, если и мог дать сам новую НЕмарксистскую фразеологию большевизму, то его бездумно верующие в марксистские слова сподвижники (и троцкисты прежде всего), мгновенно пресекли бы подобную деятельность. А остальное общество, если бы Сталин даже остался жив, бездумно бы согласилось с мнением, предложенным ему командой злых «пастырей» от марксизма-троцкизма, о том, что от напряженной работы Сталин повредился в уме, в связи с чем его пришлось изолировать в лечебнице. Возможно, что известный многим, а ныне популяризируемый эпизод с “диагнозом”, якобы поставленным В.М.Бехтеревым (1857 — 1927), был попыткой раскрутить такого рода сценарий еще в 1927 г., что завершилось гибелью Бехтерева, уничтоженного с целью сокрытия закулисной правды, так и оставшейся “неизвестной”.