Читать «Вопросы митрополиту Санкт-Петербургскому и Ладожскому Иоанну и иерархии РПЦ» онлайн - страница 90

Сухие и властные пальцы

Легли ему на уста.

И в них узнал он

Руку Иуды.

Короче и лучше, чем здесь, не сказать, что (греч.) от толпы; а цель её — разделять и властвовать от имени Бога. Все остальное в мистерии — оклад благообразности, скрывающий тайну её и цели постановщиков. Скорее всего по этой причине статья “мистерия” не вошла в новое издание “Мифологического словаря”, 1992 г., несмотря на общее расширение тематики и его объема по сравнению с прошлыми его изданиями.

Если же смотреть на все утверждающее, что Голгофа — мистерия, памятуя о сказанном в Коране, то вывод может быть только один: “мировая закулиса” избрала мистерию “самопожертвования” в качестве средства устранения посланника Аллаха и искажения принесенного Им учения. «Нам надо было, чтобы Бог воплотился и умер, дабы мы могли жить» (В.Н.Лосский “Догматическое богословие”, «19. Искупление» — цитирует св. Григория Богослова). Но как ужасны эти слова христианина в сопоставлении с контекстом Корана и реальной историей цивилизации, живущей под пятой “мировой закулисы”. Так мог сказать только её зомби-робот.

Канон Нового Завета также сохранил в себе кое-какую информацию, указывающую на постановку мистерии образцово-показательной казни Христа в полном соответствии с Ветхозаветными обетованиями.

Прежде всего бросается в глаза искусственное вовлечение в дело римского прокуратора.

К Иисусу приводят женщину, взятую в прелюбодеянии, дабы искусить его (Лука, 8:1 — 11). Женщину сопровождает толпа, которая явно не опасается римского правосудия в случае убийства женщины в соответствии с иудейским Законом.

Деяния Апостолов (7:54 — 60) повествуют, как был убит св. Стефан. При этом присутствовал Савл, будущий апостол Павел. Впоследствии Павел, будучи римским гражданином, сам апеллирует к римскому суду, нисколько не опасаясь того, что для римского правосудия он — если не один из обвиняемых по делу о самочинном убийстве Стефана, то, по крайней мере, свидетель обвинения. Вопрос об ответственности кого бы то ни было за убийство Стефана перед римской властью не поднимается вовсе.

Так же спокойно Деяния сообщают об убийстве некоего Февды (5:36) и некоего Иуды Галилеянина (5:37), занимавшихся какой-то миссионерской деятельностью, внешне подобной деятельности Иисуса. Все эти смерти объединяет то, что никто не заботился о том, чтобы соблюсти Писание. И если синедрион счел бы возможной такую смерть Христа, когда искали Его, чтобы побить камнями (Иоанн, 8:59, 10:31), то это было бы одно из многих убийств на почве разногласий иудейского вероучения, на которые римская власть смотрела сквозь пальцы. В сознании толпы оно бы затерялось среди подобных ему убийств и не обрело бы мистерического характера, позволяющего на его основе доктрину искупления сделать неотъемлемой частью Христова учения, тем самым извратив учение Пославшего Его.

Из Деяний апостолов явствует, что римская власть уклонялась от встревания в религиозные споры различных иудейских толков, ограничиваясь рассмотрением исключительно уголовных и гражданских дел. Но соучастие римлян было необходимо, дабы выделить предопределенное убийство из множества убийств на религиозной почве. Вовлечь прокуратора Иудеи в религиозное убийство было невозможно, отсюда обвинение — Царь иудейский. Если « же», как утверждает “Священная загадка”, династические права Иисуса на царствование в Иудее были несомненны и для Него, и для Его сподвижников, кроме всего прочего религиозно-мистического, то и для Рима, и для местной власти коллаборационистов Он был неугоден именно по причине признания многими Его царственных прав. И невозможно поверить, чтобы Пилат не нашел за Христом вины, когда Иисуса ему представили в качестве Царя Иудейского, тем более в условиях, когда местная иудейская власть сотрудничалас Римом, а не призывала к вооруженному сопротивлению ему и восстановлению государственной самостоятельности Иудеи. Пилат же был в Палестине с войском и полномочиями, чтобы закрыть вопрос о суверенитете Иудеи раз и навсегда, и еще один претендент на престол для него в таких условиях был избыточен. Лука (13:1) сообщает, что Пилат кровь неких галилеян «смешал с жертвами их», из чего можно понять, что Пилат не был любителем диспутов с обвиняемыми, но проводил политику диктата, основанную на страхе перед силой. Эдуард де Шюре полагает, что, будучи высокопоставленным римским чиновником, Пилат не мог не знать о храмовых мистериях, а в каких-то принимал, возможно, участие и сам. Вследствие этого, когда Христа ему представили уже в качестве Сына Божиего, что соответствовало высшим степеням посвящения, он действительно огорчился: «Пилат, услышав это слово, больше убоялся» (Иоанн, 19:8). Все дальнейшие его действия говорят о понимании им того, что он оказался вовлечен в сценарий некой постановки и что “мировой закулисой” ему предписана роль, которую он пусть и с отвращением, но не может не исполнить: он — не свободен и бессилен изменить ситуацию, не смотря на свою должность и подчиненный ему воинский контингент; он и исполнил навязанную ему роль, дав санкцию на показательную казнь. И здесь одно из немногих мест Библии, где открывается высший суверенитет “мировой закулисы”, стоящей над государственным суверенитетом равно как маленькой слабой Иудеи, так и огромного и могучего Римского государства.