Читать «Две силы» онлайн - страница 40

– Вот он, перевал!

Светлов поднес к глазам бинокль, но руки так дрожали, что зубчатая линия гор на горизонте прыгала во все стороны, и ничего нельзя было рассмотреть.

– Тебе, паря, стакан водки можно, – сказал Еремей, – смотри, ты зёленый совсем стал, точно утопленница. – Еремей засунул руку в свой мешок и достал оттуда флягу. – На, хлебни малость.

Светлов хлебнул глоток какой-то очень крепкой и очень ароматной самодельной водки.

– Что это – самогон?

– Самогон, не самогон, а сами гоним, баба моя – большая искусница по всяким таким делам. Ну, нужно дальше двигать.

– Дальше? – горестно переспросил Светлов.

– Обязательно дальше, завтра надо перевал перевалить, смотри ты, небо хмурится, а вона там, видишь? – Еремей показал рукой на северо-запад. Светлов посмотрел и ничего не увидел.

– Вона там, над гольцами, видишь, как крутится, это бураны идут, не дай, Господи. Потому и по этой путе карабкались, чтобы время не тянуть. Можно бы в обход, да это на сутки длиннее, а за сутки и, Бог ты мой, что тут может быть!

Навьючили и двинулись. Светлову казалось, что уже из последних сил. Жучкин тоже еле шевелил ногами. Но через два-три часа это ощущение прошло, заменившись какою-то тупой механичностью движений. Двигались уже не по тайге, а по каменным осыпям гольцов, как во сне, пока не прогудел Еремеевский приказ:

– Ну, стоп, сниматься на ночлег.

Здесь была маленькая ложбинка, прикрытая невысокой, каменной грядой; на ложбинке росли чахлые кустики, на дне – лужа, которая в крайнем случае могла сойти за озерко. Еремей дал приказ развьючивать, и сам исчез.

– Ну, сегодня мёрзнуть будем, – почему-то весело сказал Федя.

– Собачьи места, – подтвердил Жучкин, – никакого тебе прикрытия нету.

Прикрытия, действительно, не было никакого. Вдали, впереди, освещённые румяным светом заходящего солнца, высились снежные хребты и между ними то, что должно было быть перевалом. Караван стоял, в сущности, у подножья этих хребтов. Здесь рос только чахлый кустарник и почти никакой травы. Еремей вынырнул откуда-то со стороны, неся на плече мешок, как оказалось, с овсом, припрятанным по дороге сюда. Из хвороста, кустарников и всякой дряни разложили небольшой костёр и сварили похлебку.

– Ты бы, папаша, по случаю такого собачьего холода, уж хоть по стаканчику благословил бы, а то замёрзнем.

Еремей благословил по стаканчику. Но не помогли ни стаканчик, ни костёрчик, ветер, скользя по каменистым осыпям гор, уносил вдаль и тепло от костра, и тепло от человеческих тел. “А завтра самый тяжёлый день будет, – предупредил Еремей, – вот, перевалим, даст Бог – отдохнём”.

День, действительно, выдался тяжёлый… Еремей нещадно гнал и лошадей, и людей. И ему, и Феде всё, казалось, было нипочем. С двух более слабых коней оба Дубины взяли даже по части груза. Еремей с мешком за плечами и с винтовкой в руках бегал кругом каравана, как будто он был деревенской собачкой, а не таёжным медведем. Кони осторожно ступали по каменным осыпям, людские ноги скользили и Еремей все время покрикивал: