Читать «Вложения Второго Порядка» онлайн - страница 84
Андрей Сердюк
Это было похоже на то, когда тебе предлагают найти десять отличий на двух рисунках, а ты не в состоянии найти ни одного, притом что видишь - рисунки различны, и таки доводишь себя до отупения, исступления и полного нервного истощения.
Самым удивительным было то, что за рамками создания этого мыслеобраза, Зотов не имел ни малейшего представления о жучках-иероглифах, но внутри этого процесса он сумел, тем не менее, заметить ошибку: вместо знака "коку" - "чёрное" был в столбик вписан иероглиф "тако" - "бумажный змей". Значит, какой-то участок мозга постоянно и усердно контролировал работу другого.
Но ещё диковинней, что каким-то специальным участком (набоковским "последним наблюдателем"?) он услышал, что внутренним своим голосом произнёс "коку" как "кокю", что испокон означало "состояние особой внутренней наполнености самурая" (близкий эквивалент - "боевой дух"), и это было принято им за фрейдистскую оговорку, поскольку...
31.
Поскольку стемнело, наступило что-то, напоминающее сумерки, и зажгли через раз фонари, - пришла пора переходить, наконец-то, к активным боевым действиям. Как они там говорят в информационных сводках: "Операции перешла в заключительную фазу".
Кстати, вы запомнили, что их машина была чёрной? Так вот, - забудьте. От греха подальше.
А воевать не тянуло.
Чтобы хоть как-то укрепить себя и поднять этот самый свой "боевой дух", решил обратиться с просительной молитвой, но поскольку канонов не ведал, почёл какую-то отсебятину:
Господи,
Прокляну Скорсезе и Иуду,
Поверю в чудеса Иисусовы,
Горькую больше пить не буду,
А если буду, то стану закусывать.
Возлюблю ближнего, а заодно и далёкого,
Не буду рифмами злить дураков,
Врать не буду и читать Набокова.
Ныне. Присно. Во веки веков
Только позволь мне, Господи, дело сделать, да при этом никого не загубить и самому погибель не принять.
Впрочем, не моя воля, но твоя да будет.
Аминь.
Чтобы проверить действенность прошения, взглянул пристально на виселицу ближайшего фонаря, и силу великую в себе почуял, - лампа за грязным стеклом вдруг вспыхнула ярко-ярко и разлетелась с хлопком. Где-то очень далеко облегчёно вздохнула Братская ГЭС. Матёрые мужики-сварщики разразились ненормативщиной, после чего грязно заматерились.
Получилось. Готов. С Богом! - и направился решительно в подъезд. Проходя мимо всё ещё богохульствующих мастеровых, поинтересовался:
-- В чём проблема, добрые люди?
-- А проблема в том, мил человек, что жизнь аналогова, а сознание дискретно фигня выходит, - ответил пролетарий, сидящий (как Папанин на льдине) на огромном ломте выдранного асфальта.
-- А что поделать, сколь ещё лугов некошеных, - развёл Зотов руками и вошёл в подъезд чужого дома.
-- И то, - согласился пролетарий, подтолкнув его в спину взглядом.
В подъезде, чтобы, вероятно, ничто не отвлекало от раздумий, царил полумрак, а Зотов действительно слово за слово = ступенька за ступенькой размышлял.
О том, как это так сумеет он, - человек с такой тонкой душевной организацией, человек с таким глубоким внутренним миром, человек с такой насыщенной интеллектуальной жизнью, человек, который, в конце концов, плакал, когда умерла мама оленёнка Бэмби, - как он вот такой пушистый сумеет сделать сейчас кому-то больно, хотя бы и по острейшей жизненной необходимости?