Читать «Вложения Второго Порядка» онлайн - страница 145

-- Не вопрос! - согласился на это условие толстый. - Начинай.

-- Так. Реальность - это иллюзия, состоящая из набора нереферентных знаков, не заставил себя долго ждать худой.

-- О, а что такое нереферентный знак?

-- Знак, отсылающий к другим знакам.

-- Ясно... Тогда. Значит так, реальность - это качественное, стандарта хай-фай, "кажется", то есть иллюзия последнего поколения, где нет проблем со звуком и изображением, где можно всё попробовать на ощупь, при этом сомнений не возникает... Короче, реальность - это иллюзия, лишённая сомнений.

-- Ага, так значит... Тогда вот тебе, - реальность суть иллюзия, в который твой социальный статус выше.

-- Всё?

-- Всё.

-- То-то психушки наполеонами забиты... Ладно, я тоже готов... Реальность это иллюзия, которой мы не в состоянии управлять, это иллюзия, которая подмяла нас своими законами. Пойдёт?

-- Терпимо... Тогда так... Реальность - это иллюзия, за которую её продюсер ответственности не несёт.

-- Чё-то, как-то слабенько... Ладно, - пока принимаю. Реальность... значит, реальность... это такая иллюзия... Вылетело... Мужик, подскажи-ка... А? Будь другом... определение реальности какое-нибудь, - толстый фамильярно похлопал Зотова по ноге.

-- А разве реальность можно определить? - удивился Зотов.

-- Ага! Сенкью вери мач тебе, добрый человек... Реальность, Глебушка, - это иллюзия, которая не поддаётся определению, - тут же подхватил толстый.

-- Ни хрена! Подсказка зала, - упёрся худой.

-- А кто сказал, что нельзя?

-- Ах, так! Тогда, - реальность - это иллюзия, которая переросла известную степень терминологической точности.

-- Ты бы ещё сказал, что реальность - это наиболее удачно позиционированная иллюзия!

-- А что?

-- А то, что ты уже в прошлый раз определял искусство, как науку, переросшую известную степень терминологической точности.

-- Ну и что?

-- А то, что одними и теми же, Глебушка, заготовками пользуешься! Так нельзя!

-- А помощь зала, - можно?

Мужики заспорили.

За пивом никто не пошёл

Худой замолчал первым и вновь взялся за книжку.

Толстый надулся, но тут ему на радость уборщица включила шваброй висящий под потолком телевизор.

Новости были так себе, - как всегда унылые и как всегда не особо радостные.

Губернатор, бедняга, захворал. Снялся с насиженных мест. Германн уличён и избирком его мурыжит и, сдаётся, домурыжит. Гвоздь сбежал из изолятора, зарезал политтехнолога Карбасова, был пойман и снова направлен в изолятор. Круговорот гвоздей в природе.

-- Ни хрена себе! Ну мы с мужиками и попали! - вскинулся, тыча в телевизор пальчиком-сарделькой, толстый. - Ну мы по-па-ли!

-- Чего там у тебя? - оторвался от книги худой.

-- Видишь, мужика зарезали.

-- Знакомый?

-- Я тебе, помнишь, рассказывал, как чёрные полковники у нас в гаражном кооперативе власть захватили? Помнишь? Ну, я ещё называл тебе - Гэ Хэ Чэ Пэ, Гаражная Хунта Чёрных Полковников, - помнишь?

-- Ну, что-то такое...

-- Они же, эти отставники краснозвёздые, совсем оборзели. На последнем собрании председатель, этот, как его... Перфильев, - у него "Победа" ржавая, сроду я не видел, чтоб он на ней из бокса выезжал, - а председатель! Так вот он вдруг и заявляет, что взносы с иномарок будут в два раза выше, чем у отечественных. Бес-пре-дел! Он, правда, беспредел этот социальной справедливостью обзывал. Но мы ж терпеть-то... Мы ж с мужиками свою сходку собрали. Решили Перфильева переизбрать, да только голосов у нас не хватает... Вот один из наших и привёл этого, - толстый кивнул на телевизор. - Сказал, что мужик деловой и что проблемку нашу он порешает... Мужик точно, - гадом, говорит, буду... Губернатора, говорит, если надо будет, сниму к ебени-фени, а порядок у вас в гаражном кооперативе номер пятьсот восемьдесят три наведу. Обнадёжил... И по триста баксов с каждого руля собрал... Прикинь, двести два руля по триста баксов... Не хилый гонорар! Как считаешь?