Читать «Партизанский дневник» онлайн - страница 37

- Дети тоже хотят солнца, дети тоже хотят жить под небом. Когда же они увидят наше лаосское солнце?

Я уезжал из Лаоса со странным, в определенной мере парадоксальным чувством. Я проезжал мимо пещер, где сейчас шли занятия медицинских курсов; мимо горных урочищ, которые при свете фонариков обмеряли молодые специалисты по гидроэнергетике; мимо рисовых полей, которые возделывали крестьяне, тоже при свете фонарей. Возле одной, особенно большой, пещеры мы остановились - там шел концерт. Люди восторженно хлопали любимым артистам и пели вместе с ними великолепную мелодичную "Чампу". Я проезжал сквозь четко и ритмично пульсирующую жизнь страны, которая борется за единство, нейтралитет, мир и процветание. Этот четкий ритм жизни рождал во мне уверенность в скором и безусловном торжестве того дела, за которое сражаются эти люди.

Мы ехали ночью по дороге, среди огромных воронок, по таинственному, мрачному, обгоревшему, черному лесу. Наткнулись на завал. Сисук выскочил из машины, крикнул нам, чтобы мы падали на землю, а сам ринулся на завал. Засады не было. Он вытер со лба пот, присел на дерево, сваленное бомбой. Мы разобрали завал, двинулись дальше.

На границе распили последнюю бутылку коньяку и запели "Чампу". И было нам сладко и горько -так бывает всегда, когда расстаешься с друзьями, оставляя в душе крупицу веры, что предстоят нам еще встречи, и не такие горькие, какие были.

Небо было громадным, черным, звездным. Мы пересекли границу, и еще какое-то мгновение до нас доносились слова веселой песни "Чампы". А потом стало тихо, и вокруг нас сомкнулась ночь...

Проснулись в маленькой вьетнамской деревушке, пошли к ручью помыться. Здесь уже было теплее - отъехали километров четыреста с гор к долине. Мы разделись и молча сидели возле ручья, грелись под ласковым солнцем. И было нам по-прежнему грустно. Снова, как и две недели назад, над нами ревели самолеты: американцы летели бомбить Ханой и Хайфон.

Мимо нас по тропинке шел мальчик из народности тхай. Он не видел нас и тихонько пел: "Я иду по дороге один. Дорога длинна и прекрасна. Что меня ждет в таинственном конце дороги?"

Мы окликнули его, разговорились. Он подарил мне свой лук. Валя подарил ему перочинный нож. Перед тем как нам уехать, мальчик пришел в наше маленькое бамбуковое бунгало и протянул Вале Свиридову листочек бумаги. Он сказал:

- Я хочу вам подарить свою песню.

У меня сжало горло...

...Назавтра под утро мы вернулись в Ханой.

...А через три месяца огромный "Боинг-707", свалившись на левое крыло, ухнул вниз, навстречу белому, высвеченному луной морю перистых плотных облаков. Пассажиры, деланно засмеявшись, впились побелевшими пальцами в поручни своих удобных поролоновых сидений.

- Наши парни любят рискованно работать, - сказал сосед, летевший со мной в Лос-Анджелес из Чикаго. - Мне нравится их манера небрежной и точной смелости.

Точно так же, завалившись на левое крыло, "F-105" ВВС США пикировал на нас, когда мы ехали на маленьком газике из Лаоса в Ханой. Дорога была пустынной- одна лишь наша машина, а вокруг зеркальные лестницы рисовых полей, воронки, сожженные дома и пальмы. Он пикировал на нашу машину, а мы лежали в жидкой тине и ждали, когда рев турбин сменится стонущим воплем бомб. Он тогда промазал - фонтаны черной воды поднялись в ста метрах, изуродовав рисовое поле. Я смотрел вслед "фантому" - он улетал, ввинчиваясь штопором в предвечернее небо Вьетнама. Они вообще очень игриво улетали после бомбежки, во всяком случае, так мне казалось поначалу, пока вьетнамские ракетчики не объяснили, что они таким образом стараются "обмануть" ракеты, увильнуть от их разящего преследования...