Читать «Подвиг длиною в жизнь» онлайн - страница 6

- Если хорошо вымоешь руки, можешь поиграть... Репетируй. Потом ты будешь играть на наших вечерах.

- Не буду, - Гаджи наклонил голову, словно желая боднуть.

- Обязательно будешь, - полковник улыбнулся.

- Не буду, - еще раз повторил Гаджи.

- Олух, олух и неблагодарная свинья!.. Как все ваши... "Гаджибеков!" Да что таких скотов интересует? Пожрать да выпить. Вон отсюда! Вон! В барак! Неблагодарная скотина.

Полковник ходил по гостиной взад-вперед.

"Мерзавец! Но нужный. Я бы этой скотине... Ганс, - он продолжал разговор с собой, - ты нервничаешь... Если бы адмирал узнал о твоих нервах..."

Он взял плетку и стал играть ею. Это, видимо, изменило ход его мыслей. Он раздумчиво посмотрел на плетку.

"...И пряник".

8

В бараке едва тлела коптилка. Гаджи отворил дверь, и сидевшие за столом обернулись. Будто по команде замолчали на полуслове. Гаджи подошел к столу и, достав из-за пазухи хлеб, положил его перед ними.

Они смотрели на пухлые, наверное, очень свежие ломти. Хлеб завораживал. Расширились зрачки голодных глаз. Но только одна рука потянулась за ломтем. И тут же отдернулась.

Все молча поднялись и тихо побрели прочь от стола - каждый к своим нарам.

- Теперь будешь там, - сказал один, обращаясь к Гаджи. Его пожитки уже лежали на первых нарах от входа.

Это был открытый акт отчуждения, потому что между нарами, где предстояло находиться Гаджи, и следующими, занятыми, оставалось несколько рядов совершенно пустых: люди, некогда спавшие здесь, уже не могли вернуться.

Гаджи опустился на нары. Что делать? Плакать? Или кинуться на обидчиков? Мысли плясали, прыгали.

А люди снова собрались вместе, только теперь не у стола, а около нар, где умирал человек. Их тени причудливо вытягивались на противоположной стене и сплющивались на потолке. Они метались словно языки пламени, затянутого черным дымом.

Вошел Ненароков.

- Хины нет. Лагерь, мол, не госпиталь. Выгнал...

Он обтер кровь в уголках рта - лагерный врач умел подтверждать свои слова действиями.

- До утра не дотянет, - сказал один из пленных, ближе всех стоявший к умирающему.

- У меня еще в студенчестве был такой случай... Под Чарджоу... Это когда басмачи... И Павел, кажется, в Чарджоу родился... - сказал Седой.

- В Коканде. Там близко, - уточнил Гордеев, будто сейчас это имело какое-нибудь значение.

Гаджи по прежнему сидел на своих нарах, обхватив руками голову.

- За жизнь товарища надо платить любой ценой.

Реплика эта, видимо, относилась к Ненарокову, вытирающему кровь с разбитой губы. А может, о чей-то другом думал Седой, потому что, помолчав минуту, он подвел итог:

- А хина нужна...

Гаджи поднял голову и посмотрел туда, где едва тлела коптилка. Потом он встал с нар и потихоньку выскользнул из барака. Никто на это не обратил внимания. Только Седой обернулся и увидел, как дверь закрылась за Гаджи.

9

Веселились вовсю. Веселье сдабривали вином. Пьяненький лейтенант бренчал на рояле какую-то шансонетку. Потом, с трудом поднявшись, подошел к столу и взял бокал.

- За нашего полковника! Самого доброго начальника из всех, у кого я служил.