Читать «Философия в будуаре, или Безнравственные наставники» онлайн - страница 106

ЭЖЕНИ. Замутить? О нет, нет! Вы сделали свое дело: то, что глупцы называют испорченностью, прекрасно закрепилось во мне, возврат к старому невозможен, принципы ваши прочно укоренились в моем сердце, и никакими софизмами, шевалье, их уже оттуда не выкорчевать.

ДОЛЬМАНСЕ. Она права, незачем нам обсуждать ваши ошибки, шевалье; лучше мы порадуемся вашим успехам.

ШЕВАЛЬЕ. Ладно, не стану отвлекаться, помня, ради чего мы здесь собрались. Что ж, не возражаю, двинемся прямо к цели, а мораль свою я приберегу для людей иного склада, не столь опьяненных восторгами порока, как вы, и способных правильно ее воспринять.

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. Да, братец, да, да, в настоящий момент нам от тебя нужна только твоя сперма, а от морали нас избавь: она бессильна исправить таких развратников, как мы, которых и колесоватьмало.

ЭЖЕНИ. Дольмансе, вы пылко превозносите жестокость, и я забеспокоилась, не отразится ли она на наслаждении. Я отметила, сколь безжалостны вы во время утех, и чувствую, что и сама предрасположена к этой дурной склонности. Помогите мне разобраться в моих мыслях, сделайте одолжение, расскажите, что для вас значит предмет любви, доставляющий вам удовольствие?

ДОЛЬМАНСЕ. Ничего не значит, моя милая, ровным счетом ничего: разделяет ли он мое наслаждение или нет, испытывает ли он удовлетворение или нет, противно ли ему или даже больно – мне совершенно безразлично, лишь бы самому мне было хорошо.

ЭЖЕНИ. Правильно ли я поняла – лучше даже, если предмет этот испытывает боль?

ДОЛЬМАНСЕ. Разумеется, так гораздо лучше. Я уже объяснял вам: болевые ощущения оказывают сильное воздействие на наш организм, активизируя и обостряя животные инстинкты в нужном для сладострастия направлении. Загляните в серали – и в Африке, и в Азии, и на юге Европы, находящемся под турецким владычеством – и присмотритесь, обременяют ли себя владельцы прославленных сих гаремов, в момент собственной эрекции, заботой об удовольствии тех, кто их обслуживает: хозяин приказывает – ему подчиняются, пока он наслаждается – ему не осмеливаются возражать, едва он удовлетворен – следует удалиться. Среди правителей находились и такие, которые наказывали, как за непочтение к собственной персоне, того, кто дерзнул разделить их удовольствие. Султан Ашема без всякой жалости приказывал отрубать голову женщинам, осмелившимся забыться в его присутствии настолько, чтобы позволить себе оргазм, часто он отсекал головы провинившимся собственноручно. Это один из самых своенравных деспотов в Азии: он окружал себя только женщинами и отдавал им приказы с помощью знаков, и тех, кто неправильно его понимал, ожидала мучительная смерть – все пытки осуществлялись либо им непосредственно, либо у него на глазах.

Все это, дорогая Эжени, целиком основано на принципах, которые я недавно изложил. Как подняться на вершину наслаждения? Необходимо, чтобы все окружающие занимались исключительно нами, думали только о нас и во всем нам угождали. Когда прислужники доведены до оргазма, то они, несомненно, больше заняты собой, нежели нами, следовательно, блаженство наше нарушено. Нет мужчины, который в минуты полового возбуждения не мечтал бы стать деспотом: он ощутит себя обделенным, если кто-то другой испытает тот же восторг, что и он. Охваченный вполне естественной для такого состояния гордостью, он хочет стать единственным в мире существом, способным подняться до таких чувственных высот; сама идея о партнере как о человеке, имеющем, подобно ему, право на оргазм, устанавливает нечто вроде равенства, нанося непоправимый ущерб чарующему ощущению деспотизма. Кстати, утверждение о том, что, доставляя удовольствие другим, мы усиливаем собственное наслаждение, – ложь. Бессмысленно призывать мужчину услаждать других – пока длится его эрекция, он весьма далек от желания быть кому-либо полезным. Мужчина легко возбудим, поэтому, причиняя боль, он использует приятную возможность проявить свое превосходство: он властвует, он – тиран.Его самолюбие торжествует.