Читать «Солженицын и Сахаров» онлайн - страница 56

Читать роман уже тогда было трудно. Почти 200 страниц текста отводилось под описание разного рода войсковых передвижений русских и немецких войск по Восточной Пруссии. Все читатели просто пропускали этот массив. Но многие главы были интересны, хотя и не приковывали внимание, как это было при чтении романов "Раковый корпус" и "В круге первом". Рецензии на Узел № 2 "Октябрь Шестнадцатого" были еще более редкими и критичными. "Когда я начинал читать этот роман, - писал в 1989 году один из немецких рецензентов, - была весна, и листья в моем саду только зазеленели. Но когда я закрывал его последние страницы, была поздняя осень, и листья в моем саду уже опали". Это была не лучшая рекомендация для потенциальных читателей. Узел III - "Март Семнадцатого" начал издаваться на русском языке только в самом конце 80-х годов, эта книга комментировалась и рецензировалась пока лишь в эмигрантских изданиях.

Солженицын и перестройка

В 1985-1986 гг. Солженицын не давал никаких интервью и не сделал ни одного публичного заявления. В 1987 году Солженицын согласился дать только одно интервью - по просьбе владель

74

ца журнала "Шпигель" Рудольфа Аугштейна. При этом речь шла только о проблемах российской истории, а не о "перестройке". Писатель молчал затем еще около двух лет, и только в мае 1989 года он согласился на беседу с журналистом "Тайм" Дэвидом Эйкманом. Речь шла опять-таки о романах из эпопеи "Красное колесо". Уже прощаясь с писателем, Д. Эйкман спросил: "В СССР происходят такие громадные события, они происходят и во всем коммунистическом мире. Немного удивительно, что вы не высказываетесь о них. Почему вы не комментируете никак и события, которые происходили в Америке в последние десять лет?". Солженицын ответил, что в Америке, как он понял, никто не хочет прислушиваться к его критике. Зачем же ему тратить свое время, "для меня драгоценное, если моей критики никто не спрашивает. Решил: хватит, отныне занимаюсь только своей прямой художественной работой". Потом я перестал говорить и о России. "Я замолчал еще в 1983 году, когда переменами никакими не пахло. А позже начались перемены. И мне предстояло что же? Прервать свою работу и начать выступать как политический комментатор, притом издалека? Но события на моей родине меняются сейчас очень часто. Скажешь один раз - нужно сказать и другой, и третий, и четвертый, т. е. комментировать по ходу того, что происходит. А я должен кончить свою работу, меня погоняет возраст, мне же больше семидесяти лет"9. В 1988-1989 гг. в США приезжало немало "прорабов перестройки", и некоторые из них хотели встретиться с Солженицыным. Но все они получали отказ. Солженицын даже перестал подходить к телефону, и можно было поговорить только с его женой, которая выполняла также обязанности его секретаря. На дверях почты в Кавендише висело объявление: "Адрес Солженицына не даем, дорогу к дому не показываем". Один настырный западный журналист, получив задание редакции - написать очерк о жизни великого писателя, нанял вертолет и несколько часов летал над имением Солженицына близ Кавендиша, делая фотографии и записывая передвижения всех членов семьи.