Читать «Дневник (1887-1910)» онлайн - страница 75
Жюль Ренар
- Но неужели, - сказал я, - ваша жена не может работать, вместо того чтобы водить вас с утра до вечера?
- Ох, господин мэр, мы бы заработали меньше.
Я все же дал им одно су и приказал больше не появляться, а то велю их задержать. Потом я смотрел им вслед, как они уходили по старой дороге. Я слышал их смех. Это они смеялись надо мной.
21 октября. Нет никакой разницы между настоящей и поддельной жемчужиной. Самое трудное - притвориться огорченным, когда потеряешь или раздавишь жемчужину поддельную.
* Природа не окончательна: всегда можно к ней что-нибудь добавить.
31 октября. "Жюль Ренар, мэр деревни Шомо" - это будет хорошо выглядеть на обложке книги.
1 ноября. Леон Блюм - безбородый юноша, который девичьим голосом может в течение двух часов читать наизусть Паскаля, Лабрюйера, Сент-Эвремона и прочих.
16 ноября. Вчера вечером я заплатил пятьдесят шесть франков пятьдесят сантимов Стейнлену за иллюстрации к "Рыжику". Из застенчивости он оставил деньги на маленьком столике, не посмел взять их сразу, чтобы не показаться жадным или наглым. Затем мы разговаривали: наступили сумерки, наконец ночь, а когда принесли лампу, денег не оказалось.
Ни я, ни он не посмели заговорить о них.
26 декабря. Ростан упражняется в своей грусти, словно работает гимнастическими гирями.
...Сара Бернар. Ищу эпитет, чтобы подытожить свои впечатления. Нахожу только "мила". Мне не хотелось ее видеть. Теперь я навсегда разбил смешного и стеснительного кумира, которого я сотворил себе из Сары Бернар. Осталась женщина, которую я считал худощавой, а она оказалась толстой; которую я считал уродливой, а она красива, да, красива, как улыбка ребенка.
Когда Ростан сказал: "Познакомьтесь - Жюль Ренар", - она поднялась из-за стола и заговорила веселым ребяческим, очаровательным голосом:
- Ах, как я рада! Он именно такой, каким я себе его представляла, не правда ли, Ростан? Я ваша поклонница, Ренар.
- Мадам, с изумлением узнаю, что вам могли понравиться сочинения (я так и сказал "сочинения") Жюля Ренара.
- А почему? - спросила она. - Вы, значит, считаете меня дурой?
- Ах, я не то сказал...
- Да что вы!
И она стала подкрашивать губы.
Позже, на лестнице, я понял, как надо было сказать:
"Нет, мадам, я считал вас гениальной женщиной, со всеми вытекающими отсюда неудобствами". Но это, вероятно, было бы еще глупее.
- Я мерзну. Чувствуете? - сказала она и положила руку на щеку Ростана, которого она называет "мой поэт", "мой автор".
- В самом деле, рука ледяная, - сказал Ростан.
Не придумаю, что бы такое сказать! Нет, не так-то легко блеснуть! Я очень взволнован, увлечен, я хочу выказать себя мужчиной.
- Что вы делаете, Ренар?
- Мадам, я только что делал нечто прекрасное: я слушал вас.
- Да вы прелесть! Но что же вы все-таки делаете?
- О! Очень немногое. Пустячки, рассказы о природе, о животных. Они хуже, чем этот, - говорю я, показывая на великолепного пса, которого она называет, кажется, Джем.
И мой бедный человеческий голос тонет в собачьей шерсти.
- Знаете, - говорит она, - на кого вы похожи? Вам уже говорили?