Читать «Шкатулка рыцаря» онлайн - страница 37
Геннадий Прашкевич
В сущности, в Т. ничего не изменилось.
Известно ведь, что можно менять форму грелки, делать ее круглой, квадратной, прямоугольной, ромбической, украшать аппликациями и вологодскими кружевами, все равно она останется грелкой,
Шурик поднялся.
Сразу за площадью начинался пустырь.
Когда-то на пустыре начали возводить современную гостиницу, подняли девять этажей, застеклили окна, но на этом все закончилось. Стекла выбили или разворовали, рамы унесли, забор, окружавший стройку, повалили, а под капитальными кирпичными стенами, в белесых полувытоптанных зарослях лебеды, прочно обосновались беженцы из солнечного Таджикистана.
Заграничный кишлак.
Совсем как в старом кино.
Картонные коробки, деревянные ящики, жесть, фанера. Иногда в кишлак забредали местные алкаши. Их никто не гнал. Туризм — тоже статья дохода. Смутная странная жизнь. Оглядываясь на картонные хижины, Шурик пересек пустырь и свернул на Зеленую.
Эта улица всегда была зеленой. И десять лет назад в канаве под трансформаторной будкой цвела ряска. И сейчас она цвела Дом номер восемнадцать чернел в самой глубине довольно обширного, но запущенного двора. На скамеечке под открытым окном уныло сидел человек в тапочках, в простых вельветовых брюках, в потертой байковой рубашке. На круглой голове плоско сидела кепка с большим козырьком. Из-под козырька недоброжелательно глянули выцветшие, будто застиранные, глаза:
— Живая очередь.
Шурик огляделся. Кроме них, во дворе никого не было.
Он уже пристроился на скамеечке, когда в распахнутое настежь окно стремительно выглянул остроносый губастый тип, похожий на Буратино.
— С каких это пор мы все сентябрим да октябрим, — заорал он, тыкая в Шурика пальцем, — закутавшись в фуфайки и в рогожи?
А действительно? С каких пор?
— Ты от Роальда?
— Ага.
— Тогда заходи!
— А живая очередь? — возмутился человек в тапочках.
— Это консультант, — сказал Леня Врач. — Без него тебе кранты!
Не оглядываясь на расстроенного человека в плоской кепке, Шурик миновал темные сени и оказался в просторной комнате, занимающей едва ли не половину дома. Беленные известкой стены заставлены массивными книжными шкафами. Таинственно мерцали стекло, темный лак. Иностранных языков Шурик не знал, но написание фамилий на корешках было достаточно четким. Крамер, Кольдевей, Шлиман, Бикерман, Лейард, Винклер. Ничего эти имена Шурику не говорили. Может, медики, подумал он. Или психи.
Один из двух простенков занимали высокие напольные часы в шикарном деревянном резном футляре, в другом висел черно-белый портрет химика Менделеева. Правда, ручаться за это Шурик бы не стал. В последний раз портрет Менделеева он видел в школе.
— Расслабься! — крикнул Врач.
Письменный стол перед ним был огромен. Он был беспорядочно загружен книгами и бумагами. Тут же стояла пишущая машинка, на ее клавиатуре дымилась только что зажженная длинная сигарета.
