Читать «Каблуков» онлайн - страница 249

За сим гуд-бай форевер и покедова. С мужиками не обжимаюсь, принципиально. А с лебедем уж позвольте. Дай я тебя, кашмирская коза, оглажу и почувствую. - Он притянул Ксению за плечи и элементарно поцеловал. И она его. - Не было у меня таких гимнасток в Вологде. Самое обидное, что и не знал тогда, что бывают". "Дядь Сережа Дрягин, - сказала она мило, - можно я вас провожу? И попрошу". Они вышли, Каблуков спросил у Гурия: мило? Гурий: мило. "Прилягу", - сказал Каблуков. "А я послушаю". Вынул стетоскоп, поприкладывал, потом пальцами мягко-мягко подавил: на грудину, на ключицы, на живот. Ритм, пассы. "Ты настоящий доктор, - проворковал Каблуков, млея. Гурий, ты мне за жизнь столько приятного сделал. И никогда неприятного". "Ксению включаешь?"

Минуту оба молчали, Гурий еще где-то мял легонько, поворачивал ему голову, сжимал-разжимал кисти рук. "Нет, - ответил наконец Каблуков. - Она приятная, только я ее с тобой не связываю". "Я тоже". Согнул ему руки в локтях, ноги в коленях. "Мочеиспускание нормальное?" "Не жалуюсь... Что-то не так? - Он неопределенно вздернул подбородок, показать, что вопрос - о Ксении. - Если думаешь, что-то не так, посоветуй". "Да нет. Самому непонятно. Какой я отец? А ведь отец. Должен сказать твердо: так-то, так-то. Как?! Как "так-то"? Ты мне Коля Каблуков, никого такого же у меня нет. И не было. Ты мне за жизнь столько приятного сделал. И всего. Чего такого я знаю, что ты не знаешь? Кроме анатомии и патологии высшего из приматов. Если честно, то я о тебе думаю больше, чем о ней. Но о ней тоже. Родилась, мое семя, извод. Тепло младенца, ребеночья ясность; девочка - тоже не забывай".

"Ладно. - Рассмеялся. - Мы с тобой теперь еще вроде как гомосеки: моя плоть". "Этого не было", - сказал Каблуков серьезно и устало.

Гурий как ждал: "Должно быть. Это обязательно. Без этого ничего не будет. Ты собираешься... вы собираетесь жениться? Или... так?" "Мы попробуем, чтобы без этого. Так мне кажется. Ей, мне кажется, тоже". И на этом она вошла: "Обо мне говорили?" "О чем говорили, - сказал Гурий, - как раз кончили. А вы о чем?" "С миллионером? Я ему свои деньги хочу отдать. Чтобы пустил, куда и свои. Мани-маркет, стоки, сам решит. Десять процентов годовых мне вот так хватит. Согласился".

XIV

Часовой механизм - большой, занимающий просторное помещение целиком, где-то, по-видимому, в старинной каменной башне. Охватить одним взглядом его размеры и общую конструкцию, также как размеры комнаты, не удается: он почти упирается в стены. Можно пройти рядом, но некуда отойти. Дрягин протискивается, он за ним. Образ структурированности Запада. В первый раз, он точно это помнит, пришло на ум после Франции. А не после ФРГ - чего было бы ожидать логичнее. Потому, во-первых, что немцы, что пунктуальны, что сам изобретатель часов Гюйгенс, в общем, ихней расы. А во-вторых, что в Германию, в настоящую, "фашистскую", а именно в Западный Берлин, его выпустили на десять лет раньше, чем во Францию, а именно в Канн, с заездом на трое суток в Париж на конференцию ЮНЕСКО. Механизм, сотни лет совершенствуемый, отборными специалистами наблюдаемый и ремонтируемый, почти идеально отбалансированный. Детали из самых прочных на данный момент материалов выточены по тщательно проверенным технологиям. Их количество превышает надобность, они насажены на уси в дополнение к работающим. На всякий случай, чтобы при старении или внезапной поломке немедленно заменить... Метафора была напрашивающейся, рядом лежащей, плоской, банальной, непродуктивной, соседствовала с еще двумя-тремя такими же. Например, о газоне и асфальте. Газон, возделываемый и удобряемый под одни и те же сорта травы. Появись стебелек крепче постоянно сеемых, нежней, ярче, он будет автоматически принят за сорняк и сразу же выполот. А вокруг ровный асфальт, без трещинки, выбоинки, слабинки, сквозь него тем более не пробиться... Соображение предсказуемое, вялая мысль.