Читать «Дело о пропавшем боге» онлайн - страница 130

— А разве Айцар плохо защищал свои рудники?

— Защищаются торговцы, может, и хорошо, а воюют плохо. Им ведь жалко, когда добро безвозмездно пропадает. Вот Айцар даже воду на поля не пустил, чтоб задержать моих всадников. Я так полагаю — ему урожая жалко. А вот ты бы — пустил?

— Непременно, — сказал Нан, вздохнув.

— У вас в стране много умного, а много дурацкого, — после некоторого молчания заговорил князь. — Чтоб войсками и страной правили торговцы! При мне этого не будет. Или вот — чтоб человек не мог передать свою власть сыну! Тоже чушь. Знаешь, отчего я был уверен в вашем наместнике? Он хотел быть не наместником, а князем Харайна, чтоб завещать свой Харайн своему сыну! А у тебя наследники есть? — спросил князь.

— Я холостяк, — ответил Нан.

Князь довольно рассмеялся.

— Это хорошо! Хочешь — сватом буду? Кровные узы — самые крепкие. Женись — чистокровным ветхом станешь.

Нан с сожалением подумал, сколь велика разница между ним и настоящим вейским чиновником. Араван Нарай, верно, плюнул бы сейчас этому варвару в рожу с негодованием, а Нан никакого особого негодования не испытывал.

Но для инспектора Нана стать варварским военачальником было бы невозможно, а для Дэвида Стрейтона — бесполезно. Князь Маанари был давеча прав; накопительством он не занимался, и все награбленное делил между дружиной, находя в воинах и охрану своему добру, и орудие его преумножения. Он и сам не подозревал, насколько принципы его существования были близки первоначальным принципам империи: он все раздаривал, она все распределяла. Князь отыскал подходящих союзников, которые тоже все хотели разделить поровну. Правда, завоеватели делили все поровну сообразно роду и храбрости, а освободители делили все поровну сообразно степени посвящения…

Нет, Дэвид Стрейтон мог сговориться с продажным чиновником, но не с революционером и не с завоевателем.

Все это, впрочем, были чисто теоретические рассуждения: бунтовщики никогда не согласятся иметь его под боком, а они — для Маанари более ценные союзники.

— А зачем ты, князь, все-таки ходил в монастырь? — спросил Нан, не отвечая на вопрос Маанари.

— Хотел поглядеть на вашего хваленого бога, — пожал плечами князь.

— Ты или Тоошок?

— Да больше Тоошок. Он ведь только теперь стал храбрый. А так — очень он вашего Ира боялся. Амулет перед ним с шеи снял — так и забыл. По коридору шел, в темноте чуть на кошку не на ступил — задрожал, как яйцо без скорлупы. Посмотрел на Ира и при ободрился. Разве это бог: ни рук, ни головы, меньше малой луны, и никто при нем не молится, стоит он один-одинешенек.

— Так-таки никого и не было?

— Да нет, приходил один монах, обошел кругом Ира, скорчил рожу и ушел. Тоошок, как этого монаха увидел, так до конца расхрабрился. Что это, говорит потом, за бог, которого собственные жрецы не уважают.

— И монах так и ушел?

— Так и ушел.

— И вы после него уходили?

— После. Однако, — засмеялся князь, — ты хитер. Ну какое тебе дело до Ира? Все равно о чем спрашивать, лишь бы мне не ответить. Так что же ты все-таки выбираешь?