Читать «Былинка в поле» онлайн - страница 145

Карпей временами подшучивал над Кузьмой, в полночь заскрипит рыдваном, а сват вскакивает:

- Никак опоздали! Люди поехали работать.

- Куда ты, полуношник? Быки еиде не набили требуху травой. И для кого ты жилы тянешь из себя? Другие небось не запотеют.

Кузьма не думал: для кого он старается. Привык всю жизнь крутиться в работе, потому что безделье - страшный грех.

В последнюю ночь в степи Карпей надел задние колеса на переднюю ось, а передние - на заднюю. Ехали домой, Кузьма заваливался назад, не догадываясь о проделке лукавого свата. Карпей похохатывал, щеря щербатый рот, пока встретившийся им Максим Отчев не ахнул, удивленный:

- Кузьма Данилыч, что с тобой стряслось? Так-то ты в новую жизнь двигаешься? Задом наперед?

Кузьма молча обошел вокруг рыдвана, переставил колеса, тоскливо хмурея лицом.

Карпей льстиво и в то же время ерничая доложил Отчеву, сколько они распахали ковыльной залежи.

- Уж мы постарались удоволить ведущих нас в обновленную жизнь!

- Молодцы старики. Старый конь борозды не портит, видно, правду говорят.

Отчев отозвал Кузьму в сторонку, упрекнул с горькой злостью:

- Брехали вы мне насчет Власа. Жив он, слыхал я.

Кузьма доплелся до переднего быка, уткнулся бородой в его теплый лоб. Потом кинул кнут Карпею и пошел в степь, не оглядываясь.

- Уж как я отговаривал Василину-дуру не выходить за Кузьму, охламона, не послушалась, - сказал Карпей. - Ну и в семейку попали наши дочери, моя Фиена и твоя Марька.

- Ты-то помалкивай. Фиена твоя мастерица заваривать чертову кашу.

Отчев одним неуловимо легким движением вскочил на коня, зарысил в противоположную от Кузьмы сторону.

Карпей, покачиваясь на рыдване, долго кричал вдогонку удалявшемуся Кузьме. Но тот так и не оглянулся, растаял в голубом мареве.

8

А в Хлебовке резали вторую, более углубленную борозду по раскулачиванию.

Сумерками принесла Фиена в дом Чубаровых давно ожидаемую весть: завтра будут выселять.

- Сам Захар Осипович намекнул. Заранее, чтобы мы с тобой, Марька, успели выпутаться. Совместная в родстве жизнь переплелась корнями, как пырей.

Собрались на семейный совет Кузьма, Василиса, Марька и Фиена. Трехлетнего сына Марька уложила з горннцэ спать.

- Поезжайте вы хоть к черту на рога, я вам не попутчица, - отвалилась от семьи Фиена.

- Тебе ехать с нами незачем, - согласился Кузьма. - И ты, Марья, оставайся тут с ребенком. Может, и Васеяу не потревожат. Я один искуплю грехи.

- Нет, батюшка, я поеду с тобой, - сказала Марька определенно и начала собираться в дорогу.

Как обваренная, сидела на лавке Василиса, опустив руки, и напоминание старика о том, что пора собираться в дальний путь, не выводило ее из этого состояния оглушенности и потерянности.

- Не тронусь с места. Пусть лишают жизни у печки, - уже в полночь, как бы опамятовавшись, сказала Василиса. Твердой поступью хозяйки подошла к печи, затопила, гремя ухватом, поставила чугуны, потом, вымыв тщательно свои полные красивые руки, стала раскатывать тесто.

На заре Марька подоила корову, сцедила молоко, налила плошку коту. К этому времени Фиена уже перетаскала все свое добро в горницу, а из горницы вынесла на кухню Марькин сундук, даже сонного Гриньку положила в закуток за печь, где когда-то доживала свой век слепая бабушка Домнушка.