Читать «Пророк в своем Отечестве (Ф И Тютчев и история России)» онлайн - страница 313

Тем более сильно и остро тревожила Тютчева несостоятельность власти в сфере внешней политики. Еще 21 апреля 1859 года он писал Горчакову, писал, по сути дела, с неслыханной дерзостью: "Сам Государь по вопросам политики не менее вас нуждается в более твердой точке опоры, в национальном сознании, в достаточно просвещенном национальном мнении..."

В то же время Тютчев ясно понимал - соответствующие его слова приводились, - что всякое подлинно духовное движение "крайне ненавистно" власти, ибо сама она лишена собственно духовного содержания, опирается на одну "материальную" силу.

Поэт совершенно недвусмысленно сказал (в письме к Аксакову от 15 июля 1872 года), что существующая в России власть может удержаться лишь при условии, если она "все более и более проникнется национальным духом", а "вне энергического и сознательного национального духа русское самодержавие - бессмыслица".

Он, в частности, был вполне убежден, что эта "бездуховная" власть беспомощна в борьбе против революционного духа. В 1871 году Тютчев, всегда стремившийся понять любое значительное явление политической жизни родины, присутствовал на всех заседаниях суда над группой заговорщика Нечаева. 17 июля он писал Анне: "Что может противопоставить этим заблуждающимся, но пылким убеждениям власть, лишенная всякого убеждения?", и вспоминал в этой связи гамлетовское: "Вот в чем вопрос"...

Поэт - этого нельзя отрицать - подчас отдавался иллюзорной надежде, полагая, что в самодержавную власть в самом деле можно вдохнуть подлинный народно-национальный дух. Он стремился отыскать в русской истории те черты и явления, которые подтверждали бы его чаяния.

Очень характерно в этом смысле его рассуждение в письме к Анне от 2 сентября 1871 года о непомерно высоких петербургских ценах на дрова: "...Для многих это стало жизненно-важным вопросом. В особенности для бедного люда, который будет очень страдать зимой, особенно, если она будет суровой... Продажа дров здесь стала настоящей монополией трех-четырех богатых купцов, они известны поименно; по заслуживающим доверие подсчетам они получают прибыль 21/2 рубля за сажень. Вот уж когда властям надо бы принять меры и вспомнить о традициях правительственного социализма, составляющих великую славу и основную силу власти в России. Я полагаю, до власти дойдет, в конце концов, эта историческая истина".

Конечно, можно оспаривать тютчевское понимание "великой славы и основной силы власти в России", - не говоря уже о его предположении, что эта "истина" дойдет в конце концов до властителей. Но нельзя не задуматься над вопросом, какой именно "дух" хотел бы вдохнуть поэт в государственную власть... При этом необходимо видеть и то, что Тютчев не раз выражал убеждение в тщетности надежд на внутреннее преобразование власти.

Еще во время Крымской войны он писал Эрнестине Федоровне о людях, которые "управляют судьбами России" (письмо от 20 июня 1855 года): "...Нельзя не предощутить близкого и неминуемого конца этой ужасной бессмыслицы... невозможно не предощутить переворота, который, как метлой, сметет всю эту ветошь и все это бесчестие... Конечно, для этого потребуется не менее чем дыхание Бога, - дыхание бури".