Читать «Пророк в своем Отечестве (Ф И Тютчев и история России)» онлайн - страница 248

То, о чем столь определенно сказано в письме к дочери, созрело в творческом сознании поэта много раньше. Еще 25 февраля 1853 года он писал о родных - орловско-брянских - местах, что "прекрасное... интимная поэзия природы... не выступает явно... в наших краях, с их грустной и неяркой красотой".

Но дело отнюдь не только в "пейзаже". Для Тютчева все подлинное бытие России вообще совершалось как бы на глубине, не доступной поверхностному взгляду. Истинный смысл этого бытия и его высшие ценности не могли - уже хотя бы из-за своего беспредельного духовного размаха - обрести предметное, очевидное для всех воплощение.

Вскоре после своего окончательного приезда в Россию, 1 октября 1844 года, Тютчев говорил Вяземскому, что "по возвращении его из-за границы более всего поражает его: отсутствие России в России". Это на первый взгляд странное утверждение глубоко содержательно. "За границей, - сказал тогда Тютчев, - всякий серьезный спор, политические дебаты и вопросы о будущем неминуемо приводят к вопросу о России. О ней говорят беспрестанно, ее видят всюду. Приехав в Россию, вы ее больше не видите. Она совершенно исчезает из кругозора" (вскоре поэт скажет в стихах - и будет не раз повторять - о "крае безлюдном").

Мысль эта уже не покинет Тютчева. 5 декабря 1870 года он напишет: "Пора бы наконец понять, что в России всерьез можно принимать только самое Россию", то есть целостную суть ее бытия, а не какие-либо внешние проявления этого бытия.

Тютчев не был одинок в этом видении родины. Другой величайший художник того же поколения, Гоголь, писал в 1841 году в Италии:

"Русь! Русь! вижу тебя, из моего чудного, прекрасного далека тебя вижу: бедно, разбросанно и неприютно в тебе; не развеселят, не испугают взоров дерзкие дива природы, венчанные дерзкими дивами искусства, города с многооконными, высокими дворцами, вросшими в утесы, картинные дерева и плющи, вросшие в домы... Открыто-пустынно и ровно все в тебе; как точки, как значки, неприметно торчат среди равнин невысокие твои города; ничто не обольстит и не очарует взора".

И сразу же после этих слов (явно перекликающихся с тютчевским "Эти бедные селенья, эта скудная природа") Гоголь говорит, в сущности, о том же, о чем сказано тютчевским "сквозит и тайно светит":

"Но какая же непостижимая, тайная сила влечет к тебе?.. Что зовет, и рыдает, и хватает за сердце?.. Здесь ли, в тебе ли не родиться беспредельной мысли, когда ты сама без конца?.. У! какая сверкающая, чудная, незнакомая* земле даль! Русь!.."

В тютчевских стихах, как мы видели, не раз возникают своего рода ключевые слова - "незрима" и "край безлюдный". Они, конечно, имеют в виду сопоставление с Западом, смысл бытия которого всецело воплощен предметно в разнообразных вещах и явлениях, ярких эффектных событиях и, разумеется, в самих людях, вернее, в многолюдии, притом опять-таки ярком и четко оформленном.