Читать «Радость и страх» онлайн - страница 61

- Мы совсем не видаемся, - произносит она мягко. - Вы с Гарри по-прежнему ездите отдыхать в Сэнком? - И, заметив, как потемнело лицо Эдит, добавляет: - Впрочем, это, наверно, было бы неудобно.

- Мне-то что, вот Гарри не знаю как посмотрит. - Сказано это с горечью, словно в том, что репутация Табиты ей безразлична, тоже повинен Гарри, словно он не только истощил ее терпение, но и расшатал ее нравственные устои. Она резко меняет тему. - Эта шляпка на тебе - последняя парижская модель?

- Она у меня недавно.

- Фасон какой-то дурацкий. И при том, что эти французы себе позволяют...

Обменявшись неожиданно пристальным взглядом, как сквозь стекло, женщины так же неожиданно прощаются за руку и расстаются.

"Она меня ненавидит, - думает Табита. - Стала совсем уж тупая, и подлая, и злопамятная. Она меня убить готова".

Она не остереглась, и удар пришелся в сердце. Стиснув зубы, спешит она по людным улицам с одной мыслью: "Все они меня ненавидят, все эти Гарри и Эдит. Все бы рады были, если б я оказалась на панели".

Ей страшно. Скорее домой, в детскую - убедиться, что Джонни там и по-прежнему любит ее, потому что она его мать и ему дела нет до ее положения в обществе.

Она принесла ему игрушек, сластей, и он бросается ей на шею. Но эта любовь, которой она так дорожит, еще усиливает ее страх. Что ждет его в мире, населенном такими, как Гарри и Эдит?

Даже Мэнклоу поражен тем, с какой энергией она принимается готовить триумфальный, сенсационный номер "Бэнксайда", который выйдет по окончании войны. А она и вправду больше чем когда-либо негодует на моральное разложение общества. "Во всем лицемерие, ограниченность, подлость".

Старая королева умерла, и даже Стордж готов поверить, что близятся великие перемены. Огромное влияние венценосной вдовы, подобное осеннему небу над городом - плотному, тяжелому, кажущемуся золотым сквозь слой старой пыли, - в полной мере осознано только теперь, когда ее не стало.

36

Этот новый, особенно смелый номер "Бэнксайда", специально приуроченный к началу новой, революционной эры, выходит в свет в июне 1901 года, когда война еще не кончилась, но победа уже несомненна. И ожидаемый триумф оборачивается провалом. Журнал почти не покупают, никто не уделяет ему внимания.

Ибо хотя многими предсказанная бурная реакция против всего викторианского, всего довоенного действительно наступила, но ощущается она в сфере политики, а не морали. И нового в ней не столько теория, сколько практика. Она выливается в невиданно радикальные, насильственные формы.

Мир, как всегда бывает, начинается с войны штатских, не желающих уступить всю славу военным. Заря нового века оглашается боевыми кличами дикарей. И новые партийные варвары, понимающие политику как войну первобытных племен, с презрением истых дикарей взирают на остатки поверженной цивилизации. Для них викторианское искусство и литература всего лишь кучи мусора, примечательные разве что своими несуразно большими размерами. Патер, Уайльд, Бердслей и "Желтая книга" не более чем клочки бумаги и тряпок от кукольного театра, брошенные в грязи посреди разоренной ярмарочной площади.