Читать «Илья Николаевич» онлайн - страница 42

Сейчас, в пору безвременья, съезды, по мысли Ульянова, должны были сыграть дополнительно новую, неоценимой важности роль. Надо сохранить кадры учителей народной школы, на выращивание которых положено полтора десятилетия; принять меры к сплочению учительства, чтобы оно выстояло, не дрогнуло перед испытаниями, не рассеялось кто куда; чтобы, когда жизнь отбросит в сторону Победоносцевых - не вечны же они! - уже на другой день в народных школах начались бы нормальные уроки...

- Все это, - говорил Илья Николаевич, - мы можем прекрасно осуществлять через съезды. В наших руках гибкий общественный аппарат, к нему и начальство уже пригляделось, да и мы ничем себя не скомпрометировали. Так что действовать и действовать!

- Да, да, конечно... - пробормотал Назарьев, чувствуя, что разговор приближается к критической точке. Но обратного хода уже не было.

- Кстати, Валериан Никанорович, вы не забыли, что в вашем Симбирском уезде учительский съезд пойдет первым в этом году? Вы, так сказать, открываете сезон, рекомендую исподволь уже готовиться.

Вот она, критическая точка.

Именно о съезде Назарьев боялся заговорить. Но деваться некуда, надо отвечать.

- Илья Николаевич! - он умоляюще поднял глаза. - Только вы не расстраивайтесь, прошу вас. Учительский съезд наш... Видимо, разрабатывается новое положение...

Ульянов потемнел и резким вопросом как бы вырвал у него внятный ответ.

- Запрещен?

- Да. Губернатор имеет указание.

Разговор прекратился. Илья Николаевич, морщась от сердечной боли, зашагал по кабинету.

Тягостное, гнетущее молчание.

В глубокой и непрестанной тревоге за здоровье мужа находилась Мария Александровна.

- Илюша, - говорила она, - скрепя сердце, но я примирилась с тем, что, прослужив двадцать пять лет, ты не пожелал выйти на пенсию, а только с еще большей горячностью устремился в свои школьные дела. Но через несколько месяцев, в ноябре, исполняется твоей службе уже тридцать лет! Что у тебя в мыслях? Неужели и дальше намерен служить, отклоняя пенсию? Но ведь это при твоем пошатнувшемся здоровье самоистязание какое-то... Нет, я этого не вынесу!

А Илья Николаевич отвечал ей мысленно: "Друг мой, я не только потерял бы здоровье, но тут же и захирел бы и погиб, облачись я в домашний халат..."

Друзья не допустили, чтобы Илья Николаевич остался одиноким в своих несчастьях. К нему шли единомышленники его и соратники, даже те, от которых он не ожидал сочувствия.

Счастливый тем, что происходит в его доме, Илья Николаевич приговаривал:

- Вот это дружина! Силушка по жилушкам переливается... Только спросу на нас не стало!

Друзья вспоминали о первых шагах симбирского инспектора. В передаче добрых уст эти шаги порой неумеренно превозносились. Илья Николаевич тотчас требовал пардону и, посмеиваясь, цитировал Салтыкова-Щедрина: "Был он пискарь просвещенный, умеренно-либеральный и очень твердо понимал, что жизнь прожить - не то что мутовку облизать!"