Читать «Иван Вольнов» онлайн

Горький Максим

Иван Вольнов

А.М.Горький

Иван Вольнов

Иван Егорович Владимиров - Иван Вольнов, крестьянин, сельский учитель - появился на острове Капри в 1909 или 1910 году. До этого он жил где-то около Генуи, кажется, в Кави-ди-Лаванья, а туда приехал из сибирской ссылки. Сослан был как член партии социалистов-революционеров, организатор аграрного движения в Малоархангельском уезде Орловской губернии, - до ссылки сидел несколько месяцев в прославленном садической жестокостью орловском "централе", каторжной тюрьме. Там тюремные надзиратели несколько раз избивали его, а однажды, избив до потери сознания и бросив в карцер, облили солёной водой; раствор этот разъел ссадины и раны, оставив на коже глубокие рубцы.

В ссылке, в глухой сибирской деревне, он работал батраком у зажиточных крестьян, заслужил их симпатии, и они, по собственному почину, организовали ему побег. Для тех времён это не было исключительным случаем, и говорит это не о великодушии мужиков, а только о том, что они понимали: есть люди, которые делают революцию в интересах крестьянства. Сам Иван рассказывал о побеге приблизительно так:

- Мужики там были - хорошие, грамотные, я довольно плотно вкрепился в их жизнь, работал, пропагандировал и о побеге - не думал. Но как-то ночью приходят двое и - обрадовали: "Приехал урядник с бумагой, говорит, что тебя требуют назад, в Россию, там ещё что-то открылось за тобой, и тебе, за грехи, додать надобно. А мы тебя считаем человеком хорошим, так ты беги! Урядника напоили, спит, проснётся - ещё напоим. Про тебя ему сказано, что ты на охоту вчера ушёл. Лошадь - запряжена, вот он отвезёт тебя; доедешь до своих". Я сообразил, что начальство зря в Москву не потребует, а если потребовало - значит, или каторгой угостит, или повесит. Вешалка мне грозила; я был организатором боевой дружины, участвовал в эксах; получая на юге литературу из Греции, был выслежен шпионами, пришлось стрелять, одного, кажется, ухлопал. Вообще - повесить меня было за что, ну и - кроме того шея есть. Расцеловался я с приятелями и - айда! Тихонько, черепахой прополз по России; потолкался кое-где за границей, вот - метнуло сюда.

Его спросили, как понравилась Европа. Он отвечал осторожно: "А не знаю ещё! Пестр'о очень в глазах и толпёж в голове. Ну, конечно, сразу видишь: здесь настроено, накоплено больше, чем у нас. Землю холят - замечательно!"

В то время ему было, вероятно, лет 25-27; крепкий такой был он, двигался осторожно, тяжеловато, как человек, который ещё не совсем овладел своей силой и она его несколько стесняет. Над его невысоким, но широким лбом - плотная шапка тёмных, туго спутанных волос, на круглом, безбородом лице - карие глаза с золотистой искрой в зрачках, взгляд - пристальный, требовательный и недоверчивый. Маленькие тёмные усы, губы очень яркие и пухлые; физиономисты говорят, что такие губы - признак повышенной чувственности.

Нерешительную улыбку этих очень юношеских губ сопровождал невесёлый блеск глаз, затенённых густыми ресницами, и на краткий момент круглое, грубоватое лицо Вольнова казалось необычным, даже - загадочным. Говорил он вдумчиво и скупо, немножко ворчливо и по складу речи, по манере её часто казался старше своего возраста, а вообще же от его речей веяло свежестью чувства, прямодушием, простотой. И чувствовалось, что, относясь к людям не очень доверчиво, он и к себе самому относится так же, в нём как бы что-то надломлено, скрипит и, говоря, он всегда прислушивается к этому скрипу.