Читать «Жизнь ненужного человека» онлайн - страница 76
Максим Горький
Он говорил быстро, глаза его радостно улыбались всему, что видели. Останавливаясь перед окнами магазинов, смотрел взглядом человека, которому все вещи приятны, всё интересно, - указывал Евсею на оружие и с восторгом говорил:
- Револьверы-то? Словно игрушки...
Подчиняясь его настроению, Евсей обнимал вещи расплывчатым взглядом и улыбался удивлённо, как будто впервые он видел красивое, манящее обилие ярких материй, пёстрых книг, ослепительную путаницу блеска красок и металлов. Ему нравилось слушать голос Якова, была приятна торопливая речь, насыщенная радостью, она так легко проникала в тёмный пустырь души.
- Весёлый ты! - одобрительно сказал он.
- Очень! Плясать научился у казаков - у нас на фабрике два десятка казаков стоят. Слыхал ты, у нас бунтовать хотели? Как же, в газетах про нас писали...
- Зачем же бунтовать? - спросил Евсей, задетый простотой, с которою Яков говорил о бунте.
- Как - зачем? Обижают нас, рабочих... Что же нам делать?..
- А казаки что?
- Ничего! Сначала думали, что они нам - начальство, а потом говорят: "Товарищи, давайте листочков..."
Яков вдруг оборвал речь, взглянул в лицо Евсея, нахмурил брови и с минуту шёл молча. А Евсею листочки напомнили его долг, он болезненно сморщился и, желая что-то оттолкнуть от себя и от брата, тихо проговорил:
- Читал я эти листочки...
- Ну? - спросил Яков, замедляя шаг.
- Непонятно мне...
- А ты почитай ещё.
- Не хочу...
- Неинтересно?
- Да...
Несколько времени шли молча. Яков задумчиво насвистывал, мельком поглядывая в лицо брата.
- Нет, листочки эти - дорогое дело, и читать их нужно всем пленникам труда, - задушевно и негромко начал он. - Мы, брат, пленники, приковали нас к работе на всю жизнь, сделали рабами капиталистов, - верно ли? А листочки эти освобождают человеческий наш разум...
Климков пошёл быстрее, ему не хотелось слушать гладкую речь Якова, у него даже мелькнуло желание сказать брату:
"Об этом ты не говори со мной, пожалуйста..."
Но Яков сам прервал свою речь:
- Вот он, Зоологический...
Выпили в буфете бутылку пива, слушали игру военного оркестра, Яков толкал Евсея в бок локтем и спрашивал его:
- Хорошо?
А когда оркестр кончил играть, Яков вздохнул и заметил:
- Это Фауста играли, оперу. Я её три раза видел в театре - красиво, очень! История-то глупая, а музыка - хороша! Пойдём обезьян смотреть...
По пути к обезьянам он интересно рассказал Евсею историю Фауста и чёрта, пробовал даже что-то петь, но это ему не удалось, - он расхохотался.
Музыка, рассказ о театре, смех и говор празднично одетой толпы людей, весеннее небо, пропитанное солнцем, - опьяняло Климкова. Он смотрел на Якова, с удивлением думая:
"Какой смелый! И всё знает, а - одних лет со мной..."
Климкову начинало казаться, что брат торопливо открывает перед ним ряд маленьких дверей и за каждой из них всё более приятного шума и света. Он оглядывался вокруг, всасывая новые впечатления, и порою тревожно расширял глаза - ему казалось, что в толпе мелькнуло знакомое лицо товарища по службе. Стояли перед клеткой обезьян, Яков с доброй улыбкой в глазах говорил: