Читать «Жизнь Матвея Кожемякина» онлайн - страница 95
Максим Горький
- Разве любят за то, что - можно есть или - что поют?
Кожемякина обижали подобные вопросы, ему казалось, что эта маленькая шельма нарочно говорит чепуху, чтобы показать себя не глупее взрослого.
Однажды Маркуша, сидя в кухне, внушал Борису:
- Кот - это, миляга, зверь умнеющий, он на три локтя в землю видит. У колдунов всегда коты советчики, и оборотни, почитай, все они, коты эти. Когда кот сдыхает - дым у него из глаз идёт, потому в ём огонь есть, погладь его ночью - искра брызжет. Древний зверь: бог сделал человека, а дьявол - кота и говорит ему: гляди за всем, что человек делает, глаз не спускай!
- Вы видали дьяволов? - спросил Боря звонко и строго.
- Храни бог! На что они мне надобны?
- А вы, дядя Матвей, видали?
- Ну вот, - где их увидишь?
Мальчик, нахмурясь, солидно сказал:
- Это вы всё смеётесь надо мной, потому что я - ещё маленький! А дьяволов - никто не видел, и вовсе их нет, мама говорит - это просто глупости - дьяволы...
Он прищурил глаза, оглядывая тёмные углы кухни.
- Если бы они были, и домовые тоже, я уж нашёл бы! Я везде лазию, а ничего нет нигде - только пыль, делаешься грязный и чихаешь потом...
Маркуша, удивлённо открыв рот, затрясся в припадке судорожного смеха, и волосатое лицо его облилось слезами, точно вспотело, а Матвей слушал сиплый, рыдающий смех и поглядывал искоса на Борю, думая:
"Хитрюга мальчонок этот! Осторожно надо с ним, а то и высмеет, никакого страха не носит он в себе, суётся везде, словно кутёнок..."
Было боязно видеть, как цепкий человечек зачем-то путешествует по крутой и скользкой крыше амбара, висит между голых сучьев деревьев, болтая ногами, лезет на забор, утыканный
острыми гвоздями, падает и - ругается:
- Ах, язва, чёрт!
"Без отца, - без начала", - думал Кожемякин, и внимание его к мальчику всё росло.
Задевала песня, которую Боря неугомонно распевал - на земле, на крыше, вися в воздухе.
Не с росой ли ты спустилась,
Не во сне ли ви-жу я,
Аль горя-чая моли-итва
Доле-тела до царя?
- Это про какого царя сложено?
- Который освободил крестьян...
Пристально глядя в лицо ребёнка, Кожемякин тихо сказал:
- Да, вот он освободил людей, а его убили...
Боря с горячим интересом воскликнул:
- На войне?
- Нет, просто так, на улице, бомбой...
- Этого не бывает! - сказал мальчик неодобрительно и недоверчиво. Царя можно убить только на войне. Уж если бомба, то, значит, была война! На улицах не бывает бомбов.
Кожемякин смущённо замолчал, и острое чувство жалости к сироте укололо полуживое сердце окуровского жителя.
"А вдруг окажется, что и родители твои к войне этой причастны?" подумалось ему.
Отношение матери к сыну казалось странным, - не любит, что ли, она его?
Однажды Боря вдруг исчез со двора. Шакир и Наталья забили тревогу, а постоялка сошла в кухню и стала спокойно уговаривать их:
- Ничего страшного нет, - придёт! Он привык бегать один.
- Ай, матушка! - суетясь, точно испуганная курица, кудахтала Наталья. - Куда ему бегать? Как это можно! Город-от велик, и собаки в нём, и люди пьяные, а и трезвый злой человек - диво ли?
- Ну, вот, и пусть он увидит всё это! - сказала постоялка, усмехаясь.