Читать «Жизнь Матвея Кожемякина» онлайн - страница 138

- Однако хочется попраздновать, один раз живёшь. Так уж я пойду где веселее, извините за беспокойство!

- Твоё дело. Куда же ты?

Алексей оглянулся, подумал.

- Да хотел в Воргород идти и в актёры наняться, ну - как у меня грыжа, а там требуется должностью кричать много, то Евгенья Петровна говорит - не возьмут меня...

- Когда она это говорила?

- Вчерась.

- Ходишь к ней разве? - тихо спросил Кожемякин.

- Как же! Неупустительно, как могу, они человек аграмаднейшего ума, и слышать речь их всегда праздник...

- Верно, - невольно сказал Матвей. - Ну, что ж! Значит - прощай, брат!

- Покорнейше благодарю! - сказал Алексей, тряхнув протянутую руку хозяина.

"Один раз живёшь, - думал Кожемякин, расхаживая по саду. - И всё прощаешься. Как мало-мальски интересен человек, так сейчас уходит куда-то. Экой город несчастный!"

Он на секунду закрыл глаза и со злой отчётливостью видел своё жилище наизусть знал в нём все щели заборов, сучья в половицах, трещины в стенах, высоту каждого дерева в саду и все новые ветки, выросшие этим летом. Казалось, что и число волос в бороде Шакира известно ему; и знает он всё, что может сказать каждый рабочий на заводе.

Раньше он знал и все свои думы, было их немного, и были они случайны, бессвязны, - тихо придут и печально уйдут, ничего не требуя, не возмущая душу, а словно приласкав её усыпляющей лаской. Теперь же тех дум нет, и едва ли воротятся они; новых - много и все прочно связаны, одна влечёт за собой другую, и от каждой во все стороны беспокойно расходятся лучи.

"Пойду к ней и скажу - спутала ты мне душу непоправимо..."

В воскресенье вечером он стоял у крыльца чистенького домика казначея и не знал - как войти: через парадную дверь в комнаты или двором, на кухню?

Он часто видал Матушкина в казначействе, это был барин строгий, бритый, со злыми губами, говорил он кратко, резко и смотрел на людей прямым, осуждающим взглядом.

"Заорёт ещё, если с парадного войти", - тоскуя, соображал Кожемякин.

В саду, за забором, утыканным длинными гвоздями, был слышен волнующий сердце голос Бори - хотелось перелезть через забор и отдать себя покровительству бойкого мальчика.

Он присел на корточки и, найдя щель в заборе, стал негромко звать Бориса, но - щёлкнула щеколда калитки, и на улицу выглянула сама Евгения Петровна; Кожемякин выпрямился, снял картуз и наклонил голову.

- Здравствуйте! - слышал он приветливый голос, и горячая рука крепко схватила его руку. - Вы что же так долго не приходили?

"Разве ничего не случилось?" - хотел спросить он.

- Я видела из окна, как вы подошли к дому. Идёмте в сад, познакомлю с хозяйкой, вы знаете - у неё совсем ноги отнялись!

- У меня тоже! - пробормотал он. - Думал - не решусь войти...

Знакомая улыбка скользнула по лицу женщины.

- Казначея боитесь? Он уехал в отпуск, надолго. Борис, смотри, кто пришёл!

Из кустов выскочил Боря, победно взвизгнул и вцепился в гостя, как репей.

- Что же ты, брат, забыл уж меня? - глухо спрашивал Кожемякин, боясь, что сейчас заплачет.

- Вовсе нет, дядя Мотя, честное слово!

- Более двух недель прошло, а ты...