Читать «В защиту права (Статьи и речи)» онлайн - страница 123

{255} Я не собираюсь говорить о Маклакове, как политике, - к тому же четыре думских речи, напечатанные в сборнике, дают лишь неполное и неточное представление об его политических взглядах даже в ту эпоху (не говоря уже о последующей эволюции этих взглядов). Хочу лишь поделиться впечатлениями, полученными при перечитывании его думских речей, - независимо от того, что мы знаем об ораторе.

Речь Маклакова по законопроекту об отмене военно-полевых судов была произнесена в 1907 году во Второй Государственной Думе. Она сильна не столько убедительностью аргументов, сколько страстностью протеста против правительственного террора, который тогда достиг своего апогея в введенной Столыпиным системе военно-полевых судов. То, что Маклаков говорит в этой речи о смертной казни, можно сравнить с жуткими страницами еще не появившегося тогда Толстовского "Не могу молчать":

"Что делается у вас при этих бесчисленных казнях? Приводят человека пойманного, обезоруженного, связанного и объявляют ему, что через несколько часов он будет убит. Допускают родных, которые прощаются с ним, дорогим и близким, молодым и здоровым, и который по воле людей должен умереть, Его ведут на виселицу, как скотину на бойню, его тащат к месту, где уже приготовлен гроб, и в присутствии доктора, прокурора и священника, которых кощунственно призывают смотреть на это дело, спокойно и торжественно его убивают"...

Совершенно иной характер носит думская речь Маклакова по запросу о введении в Юго-Западном крае земского самоуправления. Здесь оратор имел перед собой как нельзя более благодарный материал: председатель совета министров Столыпин для проведения этого {256} законопроекта совершил явный обход Основных законов и затем защищал пред Думой свои действия с большим апломбом и даже с цитатами из ученых трудов по государственному праву. В своей полной сарказма речи Маклаков подверг поведение премьера сокрушительной критике. Он закончил речь словами:

"Для государственных людей этого типа, которые в излишней вере в свою непогрешимость, в излишнем презрении к мнению других, ставят свою волю выше законов и права, - для них русский язык знает характерное и выразительное слово: "временщик". И время у него было, и это время прошло"...

Эпизод с законом о Западном земстве, действительно, оказался началом заката карьеры Столыпина.

В думской речи по делу Азефа Маклаков с большой силой передал чувство морального возмущения, охватившее русское общество, когда Бурцев, опираясь на признания бывшего директора департамента полиции Лопухина, разоблачил связь правительства с террористом-провокатором Азефом. Мне кажется, однако, что Маклаков допускает, обычно несвойственное ему, сгущение красок, когда он говорит в этой речи:

"Когда совершился этот противоестественный союз преступника и правительства, пред нами не было правительства, пред нами стояла шайка, которая попала в плен к этим преступникам... В этот момент совершилось нечто ужасное: пленение власти преступлением... Правительство находится в плену у этой шайки охранников"...