Читать «Дело человека» онлайн - страница 34

На этот раз от поразившей нас чумы можно было вылечиться, хотя она могла оставить слепым или стерильным – или навсегда безумным. И она была вокруг с самого начала – просто ее не замечали, пока не замедлились другие эпидемии. Не закончились, всего лишь замедлились.

Мы потеряли двух мальчиков – Тима и Марка – и почти потеряли папу. После нее он стал другим человеком. Он никогда не вылечился полностью. Изможденный и седой, он стал почти зомби. Больше не смеялся. Сильно исхудал и облысел, и внезапно превратился в старика. Выглядело так, словно простой акт выживания занял все его силы и их не осталось для жизни. Множество людей выглядели так.

И мне кажется, что Мэгги никогда не простила его за смерть сыновей. Он решил спуститься с горы в июле, но ведь он не мог знать. Никто не знал. Мы все думали, что чума прошла.

В последний раз я видел его уезжающим в Сан-Франциско. Его «призвали» – ну, не совсем призвали, но эффект был тот же. Кому-то надо было управлять реорганизацией банков данных Западного региона, а папа был одним из немногих оставшихся классных программистов. Большинство из тех, кто выжил, уже угнездились в безопасных местах; программисты стали ценными – без них машины могли бы остановиться. Но папа все еще был свободным и поэтому подлежал юрисдикции отдела трудовой реквизиции. Он был прав, осторожничая с регистрацией. Когда мы спустились с горы, его ждала повестка. Он подал протест, но его отклонили. Национальное благополучие прежде всего.

В этот последний день я повез папу на железнодорожную станцию. Мама не смогла отлучиться из клиники – они простились предыдущей ночью. Мэгги не захотела прийти. Папа выглядел очень худым. Он нес только маленький чемоданчик. Он мало говорил, пока мы ждали появления поезда. На платформе, кроме нас, никого не было.

– Папа? Ты в порядке? Знаешь, если тебе нездоровится…

Он не оглянулся. – Я в порядке. – Он не смотрел на меня, он уставился на рельсы, но подошел поближе и положил мне руку на плечо.

– Не хочешь присесть?

Он покачал головой. – Боюсь, что я не смогу снова войти в форму, – сказал он. – Я устал от всего, Джим. Я так устал…

– Папа, тебе не надо ехать. Ты имеешь право. Ты можешь заявить о шоке.

– Да, могу, – сказал он. И то, как он это сказал, не оставило места для аргументов.

Он уронил руку с моего плеча. – Ты знаешь о вине, Джим – о вине выжившего? Я не могу избавиться от нее. Есть люди, заслуживающие жизни. Почему я не умер вместо них?

– Ты делал, все что надо!

– Все равно, – сказал он прерывающимся голосом. – Я чувствую некую ответственность сегодня… надо сделать что-нибудь, содействовать улучшению.

Если не перед остальным миром, то… перед детьми. Тимом и Марком.

– Папа, – на этот раз я положил ему руку на плечо, – послушай.

Он повернулся ко мне. – И я не могу больше выносить ее взгляд!

– Мэгги?

– Твоей матери.

– Она не обвиняет тебя!

– Нет, не думаю, что обвиняет. И у нее для этого хорошие доводы. Но это не обвинение, Джим – это жалость. Я не могу вынести. – Он поколебался, потом сказал: – Может быть, так будет лучше. – Он наклонился поставить чемоданчик на землю. Очень медленно он поднял руки мне на плечи и притянул меня для последнего объятия. Я почувствовал руками, что он еще худее, чем выглядит.