Читать «В сердце роза» онлайн - страница 48

Но нет, не одна радость была у вдовой царицы. Была еще - тайная, преступная.

Пусть молодость ее прошла, и опухали пальцы в узких перстнях, и от тяжелых серег вытянулись мочки ушей, и спину ломило от тяжести сверкающих шитьем и камнями платьев - не оставила наряды царица. Кожа ее была не так свежа и упруга, как прежде, но все еще мягка, все еще благоуханна, и ножку ее, ступавшую только по коврам, все еще не стыдно было открыть игривому взгляду и ласкающей руке, и многие еще женские прелести сохранила царица в сытом и ленивом покое ночной половины.

Пусть ей не хватало свежести, что ж. Зато у нее была власть. Она могла одарить, она могла шепнуть словечко. Многое по-прежнему держалось на евнухах в царском дворце, а дворцовые евнухи издавна были на ее стороне, да, - и нет, не на стороне сына рабыни, назвавшегося царем. И у Хатнам Дерие было чем завлечь и удержать при себе мужчину из настоящих, кто не падок на преходящие прелести луноликих, кому кружит голову единственное, что достойно мужчины: власть и могущество. Это у Хатнам Дерие было. А что касается тайных тропок, которыми пробираются нежные пальцы и губы, то оказалось, что в этом Эртхабадр, да не будет Судьба к нему милостива и на той стороне мира, ничем не отличался от прочих, спасибо ему за уроки. Пригодились.

Разве не тот победитель, кто пережил своих врагов? Не тот, кто насладился местью? И разве не Хатнам Дерие пережила и ненавистную соперницу, и обезумевшего от низкой страсти мужа? А местью она насладится - не спеша, как подобает. Уже наслаждается. Каково там, на другой стороне мира, знать Эртхабадру, как сладки здесь ее ночи, сладки последней спелостью плодов, истекающих ароматом и соком, о!

- Сладкий мой, ты придумал, как устранить ненавистного?

- Ашананшеди, - отвечает мужчина. - Препятствие неустранимое.

- Да, если ты желаешь ему только смерти.

- Чего же еще?

- Растоптать, унизить хуже, чем он был унижен прежде, опозорить таким позором, которого он не знал еще!

- Ашананшеди.

- Но против того, кого он сам введет в свою опочивальню - что сделают ашананшеди? Так опозоренный, он не царь, и ашананшеди ему не защита.

- И - костер?

- Сладкий мой...

О начале пути

В тот час, когда царь принимал утренние приветствия придворных, Ахми ан-Эриди попросил позволения сказать ему что-то, не предназначенное чужим ушам. Акамие указал ему глазами на балкон, и сам не замедлил выйти туда, едва отпустил приближенных.

- Есть человек, осмелившийся складывать и распевать песни, которые оскорбляют достоинство повелителя. Некий Арьян ан-Реддиль из Улима, живущий ныне в Аз-Захре.