Читать «Акамие, или Любимая игрушка судьбы» онлайн - страница 177

И вот тогда Дэнеш рассмеялся тихо и умиротворенно. И смеялся, пока не понял, что рядом смеется еще кто-то.

Дэнеш подскочил как ужаленный.

Эрдани хохотал, согнувшись в три погибели, а сквозь прижатые к глазам пальцы текли обильные слезы.

- Что ты смеешься? - воскликнул Дэнеш.

Эрдани дрожащей рукой указал на шкатулку.

И зашелся в новом приступе хохота, прижав руки к ключицам и мотая головой.

А вышло так, что некто, слуга, видевший, как царевич Акамие пошатнулся не раз и не два по дороге в сад, поспешил доложить об этом лекарю. Но не сразу нашел его.

Эрдани же, выслушав его, тотчас вспомнил вопросы царя о действии яда и кинулся в сад, не желая помнить, что нет спасения принявшему его.

То, что он увидел у водомета, было блестящим завершением блестящей партии, разыгранной Судьбой. Шкатулка, оставленная им дома, валялась пустая в траве, Эртхабадр ан-Кири умирал в уверенности, что Акамие волей-неволей немедленно последует за ним, Акамие безмятежно спал под журчание струй и шелест ветвей, а лазутчик дома Лакхаараа, доверенный нового царя, тихо смеялся, таращась на свои руки. На руки, в которых порошок из нефритовой шкатулки оказался лекарством и спасением.

Эрдани мог бы многое сказать. Но не сказал. Кто он такой, чтобы советовать или подсказывать ашананшеди? Смиренный слуга Судьбы, не способный предугадать ее волю и едва не погубивший великолепный замысел своей настойчивостью.

Говорят, ашананшеди не верят в Судьбу, потому что ни один из них не бывал в долине Аиберджит. А если и бывал, то не сказал никому. Может быть, потому, что не вернулся оттуда.

А если и вернулся, и не сказал, значит, вернулся не лазутчик, а такой же смиренный слуга Судьбы, как и сам Эрдани, который не для того принят на службу, чтобы раздавать советы тем, кто не готов их выслушать.

Глава 24

Спеленутый мраком, хлынувшим между ним и его болью и отвердевшим вокруг него, стискивавшим подобно намоченной и высыхающей коже, он чувствовал, что в этом коконе погружается глубоко-глубоко, и тяжесть сверху все возрастает. Так - под землей, решил Эртхиа, и задремал покорно, зная, что это смерть, а он-то что может сделать? Но смерти мало было унести его, она не могла унести его живым, а умертвить можно только того, кто уже не спорит со смертью.

Каких спорщиков не переспорит смерть! Приняв обличье тесного тугого мрака, смерть приступила к Эртхиа.

Ему снилась душная, затхлая, пыльная пустота.

И некий голос с унылой настойчивостью пытал и пытал:

- Ты умрешь.

- Все умирают, - соглашался Эртхиа.

- Ты умрешь.

- Я всегда это знал. Пусть. Ведь не сегодня.

- А если сегодня?

- Ну - не сейчас.

- Сейчас.

- Что ж, я жил.

- Песчинка в урагане. Твои краткие дни не значат ничего. Тебя как и не было.

- Я пытался.

- У тебя ничего не вышло.

- А хоть бы и так! - взорвался Эртхиа. - Не твое дело.

Тут вспыхнуло солнце - ярче, чем над землей, потому что глаза Эртхиа забыли свет и не ждали его. И вся кровь в его теле стала нестерпимо жаркой, звонкой, как струя в узком горле кувшина.

И мрак лопнул и съежился. Этхиа увидел блестящую, как клинок, дорогу и кинулся по ней.