Читать «Сказки для сумасшедших» онлайн - страница 29

— Что вам на самом-то деле нужно, молодой человек?

Кайдановский уловил оттенок легкого презрения, это его завело, он совершенно освободился от желания понравиться и почувствовал себя независимым.

— На самом деле мне, как всякому любопытному животному, интересно знать, где я нахожусь, для чего дом был построен изначально и чем заполнен, это во-первых; а во-вторых, я, видите ли, пишу сказки для сумасшедших, и все встречные-поперечные, равно как и исторические фигуры, интересуют меня именно с точки зрения моих сказок: мне интересно, все ли дома были у Месмахера, Половцова, Штиглица и прочих, закативших под занавес цивилизации девятнадцатого века флорентийский палаццо на Соляном переулке, состоящий из архитектурных излишеств; и, в-третьих, поскольку моя тема на конференции СНО — ширмы и экраны, меня интересует, ибо я истинный дилетант, не моя тема как таковая, а огромный кусок действительности вокруг нее, не имеющий к ней прямого отношения. Так что отвечать вы мне не обязаны даже из вежливости, и я готов ретироваться.

— Сказки для сумасшедших? — переспросил сидящий в кресле. — Браво. Занавес цивилизации? Как вас, бишь, молодой человек? Кайдановский? Знакомая фамилия, где-то я ее слышал. Будь по-вашему. Я, Алексей Иванович Вольнов, старший научный сотрудник музея, готов отвечать на ваши вопросы.

— А у вас фамилия прусская, — заметил, окончательно расхрабрившись, Кайдановский, — Трептов, Бюлов, Вольнов.

— Знаете немецкий? или у вас склонность к информации любого вида, способность высасывать сей мед из всякого цветочка, дабы оттащить крупицу оного в улей?

— Ежели вы намекаете на систему, согласно которой в каждой группе должно быть по два стукача, один туды, другой сюды, как намедни мне поведал очень, очень компетентный источник, то вы не правы; имею честь не иметь отношения.

— В представителях вашего поколения, юноша, — медленно сказал Вольнов, — присутствует некая странная открытость, такая отчаянная откровенность, ошарашивающая и наглая, простите; с пропорцией, тоже может огорошить, чуткости и бестактности чохом.

«Сколько ему лет?» — подумал Кайдановский.

Вольнов сверкнул голливудской улыбкой.

«Зубы-то вставные».

— За шестьдесят, — сказал Вольнов.

— В нашем поколении имеется пифия в вашем духе, Покровский; его не спрашиваешь — он отвечает. Чтобы никого не пугать, все время молчит.

— Покровский? живописец? четвертый курс? великолепные работы. Фигурировали на выставках. Редкое исключение собой представляют.

— Совершенно с вами согласен. В книге про фашистское искусство с аналогами всех современных выставочных произведений его направление не значится. Его направление — это, вообще-то, он сам. История искусств вживе и въяве.

«Что это он со мной разговорился? — подумал Кайдановский. — Должно быть, у него собеседников больше нет».