Читать «Чернобыль: солдаты и генералы» онлайн - страница 4

«Что же вы предлагаете, товарищ Самойленко?» — наконец спросил Щербина, Ответ был незамедлительный: «Просить солдат… Они могут вершить чудеса».

Мы с генерал-лейтенантом Плышевским пошли в атаку на этот явно авантюрный план и его автора. Во-первых, мы настаивали на выполнении всей этой «грязной» работы без участия человека. Коль уж за полгода ни наука, ни промышленность не подготовили надежных средств, так надо с них и спросить.

Во-вторых, как можно привлекать солдат, если никто не знает обстановку в опасных зонах?

Щербина молча выслушал все наши доводы. Потом спросил: «А как медицина?»

Ему ответили, что особой опасности нет и можно привлекать на эти работы армию, но с умом.

Тогда встал Плышевский и сказал, что без приказа министра обороны он выделять солдат не станет. Щербина тихо ответил, что с министром обороны он переговорит лично, но вынужден будет подписать решение правительственной комиссии о привлечении Министерства обороны к этим работам. «Мы пойдем на все».

После этого речь зашла о месте захоронения высокорадиоактивных материалов. Однозначно было сказано— сбрасывать только в аварийный реактор. Я пытался убедить, что лучше будет задержать предстоящие работы, но сделать специальные металлические контейнеры с большим коэффициентом ослабления радиации и вертолетами вывозить в соответствующие места захоронения. Предложение было отвергнуто. Говорили и о дефиците времени: поджимали сроки закрытия «саркофага», возможного приезда руководителей партии и государства.

Для проведения эксперимента были отобраны пять офицеров-добровольцев, и утром 17 сентября мы были уже на 3-м блоке. Главной фигурой в эксперименте был военный врач, подполковник, кандидат медицинских наук А. А. Салеев, которого мы облачили в защиту из свинца толщиной 3 миллиметра. С нами были полковник А. А. Кузнецов, подполковник А. Д. Саушкин, Ю. Н. Самойленко, А. С. Юрченко, Г. П. Дмитров и фотограф В. Шеин. Все мы вышли в зону «Н», где уровни, как потом показали датчики Салеева, составляли 400–600 р/ч. Наш «фантом» был там 1 минуту 13 секунд, а мы — где-то секунд 30, так как не имели защиты (ее просто не имелось).

Был получен точный результат радиоактивного заражения в этой первой зоне, что позволило разработать всю технологию производства работ и вычислить время и дозу одноразового облучения. Физики и химики подсчитали, что примененная нами примитивная защита позволяет ослабить воздействие радиации в 1,6 раза.

(«Как же так?» — не устаю я себе задавать вопрос. Мы будто пришли из каменного века и вынуждены были собирать свинцовые листы и вырезать из них на скорую руку защиту критических органов человека, которого нужно было посылать в особо опасные зоны. К этой свинцовой защите еще добавляли рентгеновские фартуки, щитки из оргстекла для защиты лица, выискивали прорезиненные перчатки и бахилы, добывали с боем респираторы типа «Астра», «Лепесток» и прочее. Мне стыдно, генералу и человеку, потерявшему в этой операции здоровье, говорить о всей примитивности защиты. Главная наша защита состояла в том, что каждому солдату, сержанту или офицеру высчитывалось время работы, вплоть до секунд. И как бы ни говорили и ни судачили злые языки, мы берегли солдата больше, чем себя. Я говорю правду, и только правду, — вновь, в который раз, с больничной койки. Мы не повторили роковых ошибок героев-пожарных, но они могли быть живыми героями, если бы знали счет времени и рентгенам.)