Читать «Чернобыль: солдаты и генералы» онлайн - страница 2

В тот же день обо всем этом я доложил Ведерникову, а меня пригласил на собеседование генерал-майор КГБ Липатов. В корректной форме он сказал: «Николай Дмитриевич, нужно срочно принять меры к закрытию утечки информации. Это касается не только Полесского, а вообще всей нашей деятельности по ликвидации последствий чернобыльской аварии, особенно— что касается научных исследований». Я тогда ответил, что не вижу тут никаких секретов.

От кого нужно было таить эти так называемые секреты? Кому это было выгодно? Всем причастным к этой аварии руководителям.

* * *

Как бы то ни было, я искренне уважал председателя правительственной комиссии Г. Г. Ведерникова. Лично мне и многим офицерам импонировало, что он тоже остался в Чернобыле еще на полсрока и работал очень энергично и деловито. На этом посту его сменил Щербина Борис Евдокимович.

Частая смена председателей и всего состава комиссии отрицательно влияла на ход ликвидации последствий трагедии. У каждого председателя были свой стиль и методы работы, свои взгляды на радиационную обстановку и мероприятия по ее снижению, на отношения к людям, оценке их вклада и т. д. Кроме того, ежемесячная замена состава правительственной комиссии не лучшим образом сказывалась и на отношении к ним солдат, сержантов и офицеров, будто они действительно были «слеплены» из другого теста.

* * *

До сих пор не могу понять, почему ни правительственную комиссию, ни химические войска, ни Гражданскую оборону СССР, ни Госкомгидромет, ни Институт имени Курчатова с их маститыми учеными не интересовали особо опасные зоны, куда были выброшены сотни тонн высокорадиоактивных материалов в виде графита, тепловыделяющие сборки (ТВС), твеллов, осколков от них и прочего. Тот же академик Велихов не раз зависал на вертолете над аварийным 3-м блоком, и неужто он не видел эту массу? Мыслимо ли, что так долго— с апреля по сентябрь 1986 года — с этих зон ветрами разносилась радиоактивно зараженная пыль по белу свету! Радиоактивная масса омывалась дождями, испарения, теперь уже зараженные, улетучивались в атмосферу. К тому же продолжал «плеваться» и сам реактор, из которого извергалось немалое количество радионуклидов.

Наверняка многие руководители об этом знали, но радикальных мер не принималось. И как бы ученые-физики из Института имени Курчатова ни доказывали, что уже в мае реактор прекратил выбросы, — это чистейший обман. Последний выброс был зафиксирован радиолокационной станцией где-то в середине августа. Этим занимался лично полковник Богданов Борис Владимирович.

И насколько же странным выглядит заявление председателя Государственного комитета СССР по гидрометеорологии Ю. А. Израэля в газете «Правда» от 17 апреля 1990 года: «…Госкомгидромет СССР совместно с АН СССР и республик, Минздравом СССР и республик, Минобороны, Госагропромом и другими ведомствами уже с первых дней после аварии вел огромную работу по измерениям радиационной обстановки (на площадях 500 тысяч квадратных километров) и более детально измерял плотности загрязнения местности, концентрации радиоактивности поверхностных вод и других природных сред по пробам по отдельным изотопам, уделяя особое внимание наиболее долгоживущим изотопам — цезию-137, стронцию-90, плутонию-239 и 240, цезию-134. Все эти данные передавались руководящим органам в центре и республиках, заинтересованным ведомствам и местным властям для принятия необходимых мер…» Вот уж воистину прямо по пословице — не похвали себя, кто же похвалит.