Читать «Дом на Луне» онлайн - страница 5
Марина Львовна Москвина
Кеша ответил интеллигентно:
— Мы задумались.
А он нам и говорит:
— Как можно задуматься такими пустыми головами?
Мы с Кешей до того растерялись, даже попрощаться с ним забыли.
— Нет, — благодушно ответил мальчик, — хотя меня сегодня вызывали к доске. Мы решали задачу: сколько попугаев в год съедал Робинзон Крузо, если советский народ съел десять тонн «ног Буша» и «крылья Советов» — пять тонн?
Он ушел в чулан, а мы с Кешей притаились.
Вдруг он вбегает на кухню — разъяренный, швыряет в нас этой цветной брошюрой и кричит:
— Ах вы, злоумышленники!!!
Мы:
— Что? Что?..
— Возьмите себе свою глупую книжонку! Я вас спрашивал? Спрашивал?! Вот тут написано: «ЕСЛИ ВАС СПРОСЯТ»!..
— …Так ты знал??? — спрашивает Кеша.
— Не знал! — он крикнул свирепо. — Не знаю и знать не хочу!!!
А потом все пугал нас, что придет какой-то Харальд Синезубый и сын его, Свейн Вилобородый, вот они нам еще покажут!..
Он хотел жить один — с аквариумными рыбами. И с жабой. Жабу он себе заранее присмотрел в зоомагазине.
— Это такая мерзкая тварь! — восхищенно рассказывал мальчик. — Дряблая, киселеобразная ляга болотного цвета, размером с чайник, как коровья лепеха!..
Редкое единение он чувствовал с миром земноводных.
— А если придет невеста, — говорил, — я бы залез в аквариум и превратился в меченосца.
Какой-то у него был свой взгляд на вещи с их истинной скрытой сутью. Наверно, мы с Кешей мешали ему, вставая между ним и целым миром. Как он упрашивал меня оставить его одного!
— Дай мне самостоятельности, дай, — просил он, — не будь врединой, дай мне побыть без горланящих мам и пап. Когда я остаюсь один, — говорил он, — я начинаю петь песенку. Такая чудесная придумка — поночевать в одиночестве! Запрусь на все замки и вставлю ключ — уже ко мне никто не продерется. Поужинаю плотно. Порисую, журнальчик посмотрю. Буду сидеть, слушать лютневую музыку, на улице гулять, ключи не забывать. А? Марусь? Я просто умру, если ты мне не разрешишь. Почищу обязательно зубы, прочитаю молитву Оптинских старцев и лягу спать. А ты ко мне — к моему неудовольствию — на следующий день приедешь?..
Тайны мира ему заранее были известны, моему мальчику, и я ни за что бы не поверила, что он явился сюда в первый раз.
— Помню, как в своей прошлой жизни, — говорил он, — я чесал у тигра за ухом. Прекрасно помню этот момент — какое у него округлое ухо и упругая шерсть!..
— Сынок! — я удивлялась, — какой ты умный. Ты что, умнее своей мамы?
— Да, умнее, — со вздохом отвечал, — причем гораздо.
— Видишь ли, Маруся, — он так серьезно мне говорил, без улыбки, — твоя ошибка в том, что ты забываешь о бессмысленности слов.
Однажды он спросил:
— Почему ты так отрывисто смеешься? Громко и отрывисто?
— Потому что ученые открыли, — сказала я, — что человек, который долго, не переставая, смеется, производит неприятное впечатление.