Читать «Ранний снег» онлайн - страница 3
Ольга Константиновна Кожухова
На ночных занятиях по тактике мы всегда были рядом. Мы лежали с Женькой, притихшие, на росистой траве, среди белых, рассыпанных, словно звезды, ромашек и смотрели в ту сторону, где Москва и где на фоне чернильно-лилового неба маршировали длинные бледные ноги прожекторов. Небо ревело, качалось, ветер колебал цветные нитки трассирующих. И мы всем своим занемевшим от напряжения телом ощущали, как земля под боком у нас недовольно и глухо вздрагивает.
А потом...
Но потом случилось столько всякого, и хорошего и дурного, что во всем этом не разобраться, пока не пересчитаешь по пальцам военные годы.
Чернобровая, черноглазая Женька в больших сапогах, в пилоточке набекрень, перетянутая ремнями. На рукаве гимнастёрки - красная, обшитая золотом суконная звезда. «Душа роты»!
Мы тогда учились на командирских армейских курсах и разделялись по родам войск, по специальностям. У каждого рода войск было свое прозвище. Говорилось: «Штаб - мозг части». И когда строем шли штабники, мы кричали: «Мозги идут! Бараньи мозги с горошком!» Или: «Разведчик - глаза и уши армии». И тут мы, политсоставские, изощрялись и насчет длинных ушей, и насчет слепых глаз, и не очень-то тонкого нюха.
Сами мы были в некотором роде неуязвимы: «Политрук - душа роты». Ну и что? Не подкопаешься: душа есть душа. Это что-то возвышенное. А кроме того, мы - девчата. Нас «десять штук». Всего десять девушек-политруков на целую армию. Поэтому обращение с нами, в общем-то, бережное, осторожное.
В память тех тревожных военных ночей, ради той чернобровой, отчаянной Женьки я сейчас и не обрываю Марьяну.
Я спрашиваю:
- С ней что-нибудь очень серьёзное?
- Да. Ты знаешь... - Марьяна на миг смолкает, раздумывая. - Это долго рассказывать, - и торопливо говорит, - Приезжай к пяти часам прямо к больнице, я буду ждать тебя у ворот. С ней плохо. Очень плохо. Хуже некуда.
2
Ровно в пять часов я подхожу к воротам больницы.
Марьяна уже стоит в своем сером пальто и голубой пуховой шапочке, машет издали. Мы обнялись, коснулись друг друга щеками: у Марьяны накрашены губы, и теперь мы не целуемся при встречах, а только нежно прикасаемся щеками.
- Ты давно меня ждёшь?
- Только что подошла.
- Ну, славно...
И обе вздыхаем. Чего уж славного в том, что встречаемся в подворотне больницы!
- Ну, рассказывай, - говорю я. - Что с ней?
- Я не стала говорить тебе по телефону. Ну, в общем, сама понимаешь... Лейкемия!
Я не сразу нахожусь что сказать. И первая мысль, что это - неправда. Это может случиться с кем угодно другим, с любым незнакомым мне человеком, но только не с Женькой. Такого я ей никогда не желала!
- Ты же знаешь её, - замечает Марьяна. - Как всегда, загорелась идеей... Очень важный, опасный эксперимент. Другие, может быть, высиживали бы годами. В грамм добыча, в год труды. А она так не может. Ей подайте всё сразу. Ну вот, эксперимент ей, как видишь, удался...
- Она знает, что ждёт её?
- Да. Представляет!