Читать «Вкус медной проволоки» онлайн - страница 8

Вовка приехал к нам из Ленинграда, и поэтому он говорил: «Кто куда, а я в сберкассу». У нас таких плакатов не было.

У Нонки медаль была настоящая, не то что у Вовки. Но Вовке надо было пофорсить, и он взял её у матери. А Нонка не форсила. Она её получила за дело, но носила только по праздникам. В другое время носить медаль ей не позволяла мать. Она запирала медаль в комод. Кто поймёт этих взрослых? Нонка отлично дралась и в нужный момент всегда умела стукнуть коленкой. Было просто удивительно, что она носила платье.

Честно говоря, мне тоже было обидно, что ей дали медаль, а мне нет. Но, наверное, мне её давать и не стоило.

… Раненых было очень много. Они сидели на земле на площади Щорса возле школы, где был госпиталь. По их тёмным замученным лицам текли капли пота, и все они были небриты. Я никогда не видел так много небритых мужчин.

Некоторые из них стонали, некоторые нет, но пить хотели все. Тех, кто был ранен в руку, мы поили сами. Но они все равно поддерживали котелок грязной рукой, и если рука дрожала, то котелок стучал по зубам.

Котелки быстро пустели, и мы шли за водой на колонку, где сидела тётя Паша и открывала кран, только когда мы подставляли котелок, и закрывала, когда котелок наполнялся. А когда мы возвращались на площадь Щорса, то со всех сторон кричали: «Сынок, воды!»

Нас было немного, человек двенадцать. Самыми младшими были мы с Котькой Греком. Пока мы делали один рейс, ребята постарше - два, а Нонка с Гешкой - три. Они носились как угорелые.

Первым сдался я. Я ушёл искать осколок, такой же, какой был у Гешки, коричневый кусок металла с зазубринами. Мне надоело носить воду и слышать, как раненые кричат: «Сынок, воды!» У меня кружилась голова, хотя я пять раз мочил тюбетейку. Я ушёл, никому не сказав ни слова.

Вечером ко мне пришла Нонка.

- Ты почему ушёл? - спросила она, и я решил, что сейчас она мне даст по шее.

- Я устал, - сказал я. - Вы большие, а я маленький.

- Котька тоже маленький, - сказала она, - но он носил воду весь день. Мы носили воду до тех пор, пока её не перестали просить, и все время Котька был с нами.

Она смотрела на меня зелёными глазами, и я все ждал, когда она даст мне по шее.

- Твой отец геройски погиб под Киевом, - сказала она. Это была правда. Мой отец был первым с нашей улицы, кого убило на войне. Это случилось 9 августа сорок первого года. Его любили все мальчишки с нашей улицы и Нонка тоже.

- Ты не должен так себя вести, - сказала Нонка. - Если бы был жив дядя Саша... - и она вдруг ушла, так и не дав мне по шее.

На следующее утро я взял котелок и пошёл на площадь. Ребята не разговаривали со мной.

- Ничего, - сказала Нонка, - подуются и перестанут, а ты посмотри, как люди страдают... Кошмар.

Теперь я носил воду, стараясь не отставать от Нонки.

- Пейте, - говорили мы. - Пейте себе на здоровье, пока не напьётесь. Мы ещё принесём.

Раненые благодарили. «Молодцы, огольцы», - говорили они и улыбались. Когда мы совсем выдохлись и сели в тени передохнуть, прибежала Нонка и, вытирая потное лицо рукой, завопила, что нечего нам рассиживать в тени, а лучше устроить для раненых концерт.